Воробышек

Сердце щемило от боли. Казалось бы, это просто чужие люди, одна из миллионов историй, пусть и ужасающая, но далеко не единственная в своем роде. Подобных несчастных судеб на каждый детский приют найдется с полсотни. И все, как одна, пронизаны горем, несчастьем, равнодушием и злым роком, дурацким и жестоким стечением обстоятельств.

Однако, я чувствовала необъяснимую тоску и сожаление, что все сложилось именно так. А еще видела отражение тех же самых чувств на лице Егора. Захотелось поделиться с ним своими последними силами, отдать оставшееся в глубине души тепло, подарить минуты утешения и покоя.

Взобравшись на его колени (что само по себе уже входило у меня в привычку), я бережно обняла Королева, вложив в эту нехитрую ласку всю заботу, тепло и любовь, надеясь, что парень почувствует в данный момент, что он не одинок. Ведь ему гораздо хуже сейчас, чем мне. Эта история приключилась с ЕГО близкими людьми. Это ЕГО дорогой человек сейчас находится в реанимации.

Поэтому хотелось укрыть котеночка от всего мира, растворить в себе и носить под сердцем, никогда не расставаясь.

Впрочем, уединение наше долго не продлилось…

Глава 41.

Металлическим хлопком предупредительно громыхнула калитка. Я, как ужаленная, вскочила с коленей Егора, тот же, напротив, как будто хотел задержать. Словно жаждал быть застуканным отцом со мной на коленях. Словно хотел заявить свои права.

Видимо, и у котеночка есть собственнический инстинкт. И это неожиданным образом чисто по-женски польстило мне. Как маленькое доказательство чувств, о которых мы не говорим. Догадываемся, мечтаем, надеемся… Но категорически не обсуждаем.

Поспешно заняв кресло напротив дивана, я заметила, как недовольно поморщился Королев, избегая визуального контакта. После хлопнула входная дверь, и гостиную залил яркий свет зажженных лампочек. На пороге стоял Гусь собственной персоной.

Спокойный, хладнокровный, свежий и опрятный. Как будто он и не работал сутки напролет, как будто не у него идет жесткая проверка ввоза, как будто он только собирался выходить из дома, а не вернулся после бессонной ночи.

Вениамин однако весьма подозрительно окинул нас внимательным взглядом, задержавшись на Егоровой толстовке, укрывающей мои плечи.

ДУРА!

Дура! Дура! Дура!

- Почему в темноте сидите? – вместо приветствия задал вопрос таможенник.

- Трудный день был, - не поворачивая голову, отвечал Егор. Я же предусмотрительно решила не вмешиваться в диалог отца и сына.

- Случилось что-то? – дежурным тоном поинтересовался Вениамин, стягивая форменный китель и вешая его в шкаф.

- Я весь день не мог до тебя дозвониться. Семеновна в больнице, - также буднично отвечал отцу Егор. Все-таки есть между ними какое-то сходство. Особенно это заметно по их манере общения друг с другом.

- Почему?

- Если коротко – Герасим в Заречном. Мы видели его на сиротском кладбище. Подробности нужны? – Егор приподнял скептически свою русую бровь и наблюдал за реакцией Вениамина.

- Герасим? Герасим Мищенко? – явно не верил в такой расклад таможенник, - Это невозможно. Он на пожизненном принудительном лечении в психиатрической больнице закрытого типа.

- Я видел его собственными глазами.

- Ты мог перепутать, обознаться, ошибиться… Столько лет прошло. А ты даже вживую его никогда не видел.

- Семеновна не перепутает его ни с кем, - парировал Королев.

А затем Егор поведал всю историю по порядку с весьма подробными описаниями внешности и поведения встреченного нами бродяги. Гусь заметно напрягся. Что-то в его состоянии, движениях и голосе неумолимо изменилось. Он сделался нервным и обеспокоенным. Кажется, даже позабыл о неоднозначной ситуации, в которой застал нас с Егором. И причиной тому было явно не состояние старушки, а именно сам Герасим.

Вениамин принялся кому-то звонить, задавал бесконечные вопросы разным людям, поднимал связи. И все это ради единственной цели – выяснить, почему убийца оказался на свободе.

Примерно спустя сорок минут мы узнали, что пациент Герасим Мищенко скончался пару лет назад во время пожара в отделении интенсивной терапии психоневрологической больницы, где проходил лечение от острой вирусной пневмонии.

Сей факт Вениамина заметно успокоил. Он обвинил Семеновну и Егора в мнительности и буйной фантазии. Дескать, бабуля, нервная от тяжелых воспоминаний, взвинченная годовщиной смерти единственной дочери, накрутила себя, принимая желаемое за действительное, а Егор, вместо того, чтобы успокоить старушку, поддержал ее психоз, усугубив тем самым острое эмоциональное состояние бедной женщины.

Затем Вениамин звонил в больницу, интересуясь состоянием Риммы Семеновны, а также необходимыми медикаментами, обещая лично проконтролировать ее лечение.

Я приготовила несложный ужин, и мы поели втроем, сидя за широким столом в кухне, которая без хозяйки выглядела уныло и сиротливо.

- В субботу состоится наша свадьба, - будничным тоном заявил Гусь, нарезая тонкими кусочками запеченное мясо.

Хлеб, откушенный мною в неподходящий момент, застрял где-то в глотке, мешая дышать.