Ворона на мосту. История, рассказанная сэром Шурфом Лонли-Локли

Сказать, что я удивился, – ничего не сказать. Я не привык быть объектом чужой заботы – если, конечно, речь не идёт о слугах, которым, собственно, за то и платят, чтобы они интересовались, сыт хозяин или голоден. Даже отец никогда не беспокоился, есть ли у меня еда или, скажем, одежда. Само собой разумелось, что, если у меня возникнет какая-то нужда, я об этом тут же скажу, причём не ему, а тому, кто за это отвечает. А уж чтобы моим телесным благополучием интересовался посторонний человек, да ещё и сам Кеттариец, – такого я и вообразить не мог.

– Как видишь, принёс, – сказал он, доставая из корзины аппетитно пахнущий свёрток. – И никуда не уйду, пока ты не съешь хоть что-нибудь у меня на глазах. Чем больше, тем лучше. Не смотри на меня так, ничего необычного я не делаю, просто выполняю свой долг. Если уж спас сдуру чью-то жизнь, значит, обязан продолжать в том же духе. Никаких привилегий спаситель не получает, только дополнительные обязанности. Это, будешь смеяться, правило, отступать от которого лично я не рискую. А ты сейчас как новорождённый младенец, всему должен учиться заново. В том числе заботиться о себе. Надеюсь, ты хотя бы в уборную сам ходишь – все-таки гений. Лучший из своего поколения.

Я с досадой подумал, что он, пожалуй, излишне фамильярен. Но вслух говорить ничего не стал. Спор не принесёт пользы, зато отнимет время, которое можно потратить на куда более важные дела, вернее, Дело. А пока все равно нельзя вернуться к занятиям, неплохо бы поесть, действительно. И рассказать Чиффе о том, как мёртвые руки сами подсказали мне ответ. Ему, наверное, будет интересно.

Мой отчёт его скорее встревожил, чем обрадовал. Я-то, честно говоря, ожидал иной реакции.

– Покажи-ка мне записи, – велел он, когда я завершил рассказ. – И книги, которые упали с полки. А сам тем временем прими ванну и переоденься. Ты уже давно не на Сумеречном рынке, а значит, притворяться шимарским горцем тебе ни к чему. А пока будешь мыться, постарайся сформулировать какое-то внятное объяснение этого замечательного происшествия. Почему руки пришли тебе на помощь? С какой стати избавили тебя от необходимости годами рыться в древних манускриптах, причём без особой надежды на успех? И зачем были эти книги на полу, если в тетради записана подробная инструкция, не требующая дополнительных исследований? Имей в виду, это очень важно для меня – получить представление о твоём понимании происходящего. Для нас обоих это очень важно. И для дела, которым ты сейчас занят, разумеется, тоже.

Это было очень важное дополнение. Если важно для дела – что ж, значит, я в лепёшку разобьюсь, но сформулирую.

Через час, когда я вернулся, Чиффа сидел в моем кресле и курил трубку. Вид он при этом имел довольный, вернее, даже самодовольный, ни дать ни взять сытый лис, только что безнаказанно разоривший чужой индюшатник. Поглядев на него, я сразу понял, что он уже разобрался в моих делах или, по крайней мере, думает, что разобрался, но вместо того, чтобы милосердно объяснить все простыми человеческими словами, твёрдо намерен тянуть из меня жилы, сколько возможно и ещё чуть-чуть.

– Ну, как твои успехи? – спросил он. – Понял, почему так случилось?

– Думаю, да.

В качестве награды я получил раскуренную трубку, в которой ещё оставалось довольно много табака.

– Излагай, – потребовал Чиффа.

– Думаю, эти руки обладают каким-то подобием личной воли и сами хотят стать Перчатками Смерти, – сказал я. – Естественное, во всяком случае, понятное мне желание. Быть оружием лучше, чем валяться без дела. Наверное, быть магическим артефактом в каком-то смысле приятно. Мне недостаёт воображения, чтобы понять, как вещь может получать удовольствие, но теоретически я готов принять такую идею…

– Не отвлекайся. Я тебя уже понял. И по большому счёту, ты совершенно прав. Не знаю, как там насчёт удовольствия, которое якобы испытывают предметы, это довольно причудливое предположение, но по своему опыту я точно знаю, что, к примеру, оружие и амулеты, работу над которыми по какой-то причине не довели до конца, обычно находят способ заставить мастера завершить своё дело. Это – да, факт. Продолжай.

– Это, собственно, всё. Как именно руки проникли в мой сон и почему результаты их деятельности не исчезли после того, как я проснулся, мне неизвестно. Но поскольку это уже все равно случилось, можно временно отказаться от поисков объяснений и заняться этим после завершения работы.

– Очень разумный подход, – кивнул Чиффа. – Но мне не нужны теоретические объяснения, хвала магистрам, природу сновидений, подобных твоему, я успел изучить задолго до нашей встречи. И когда-нибудь на досуге с удовольствием расскажу, вернее, покажу тебе, как это происходит. А сейчас, будь добр, подумай: почему одна рука писала инструкцию, а другая – отбирала книги? Это важно.

– Ну, возможно, они просто не договорились между собой? – предположил я. – В конце концов, эти руки принадлежали разным людям. Поэтому каждая делала, что могла.