Ворона на мосту. История, рассказанная сэром Шурфом Лонли-Локли

– Важно на самом деле вот что, – сказал Чиффа. – Чтобы продолжать работу, тебе нужны эти самые защитные руны. Думаю, это не проблема. В библиотеке Семилистника наверняка найдётся и «Подробный перечень защитных рун», и другие полезные книги.

– Где-где?

Я был почти уверен, что ослышался. В библиотеке ордена Семилистника, конечно, могло найтись ещё и не такое. Но от этого никому не легче. Резиденция ордена Семилистника была самым неприступным местом в Соединённом Королевстве. Что-что, а запираться эти ребята умели. Я слышал, что сам Лойсо Пондохва, поклявшийся извести на корню весь орден Семилистника и его Великого Магистра Нуфлина Мони Маха лично, был вынужден отступиться от Иафаха – и это колдун, о котором говорили, что все мы живы лишь потому, что лень и мечтательность Лойсо превосходят его ярость и могущество, в противном случае он не только от Ехо, а и от всего Мира камня на камне не оставил бы. И как, интересно, я доберусь до книг при таком-то раскладе?

– Я же сказал: в библиотеке Семилистника. Не притворяйся, что не расслышал. И не смотри на меня как на безумца. Во-первых, мы с Нуфлином союзники, хотя афишировать это не любим. Его резонов я не знаю, а мне, честно говоря, не слишком приятно в этом признаваться. Я уже говорил тебе, Нуфлин Мони Мах – единственный Великий Магистр, который не только верит в скорый конец Мира, но и предпринимает серьёзные усилия, чтобы его предотвратить. И это, увы, единственное достоинство бедняги Нуфлина. Впрочем, нет. Второе его достоинство состоит в том, что у него нет брата-близнеца. Так что знакомить вас я, пожалуй, не буду, вряд ли вы друг другу понравитесь. Но Нуфлин нам с тобой и не понадобится. Делами Семилистника сейчас заправляет мой старинный друг. Я вас сведу, может быть, даже прямо сейчас, чего тянуть? Только пошлю зов, спрошу разрешения.

Переговоры отняли у него всего несколько секунд и оказались успешными.

– Можем идти, – объявил Чиффа. – Не обидишься, если я спрячу тебя в пригоршню? Это проще, чем учить тебя прямо сейчас искусству Тёмного Пути, да и времени у нас мало.

Я не успел ответить, потому что он действовал быстрее, чем говорил, при том что тараторил как заведённый. Пока я раздумывал, допустимо ли обращаться с живым человеком, как с неодушевлённым предметом, Кеттариец успел не только уменьшить меня до ничтожнейших размеров, спрятать между большим и указательным пальцами – до сего дня я был совершенно уверен, что таким способом хорошо разве что мебель таскать, – но и принести к месту назначения, а там вернуть мне прежний вид. Я как раз успел решить, что его идея мне не слишком нравится, но поскольку все уже случилось, спорить не имело смысла. Тем более процедура не показалась мне мучительной, я вообще почти никаких перемен не успел заметить, только голова слегка закружилась, но это ощущение было скорее приятным, даже удивительно.

Оглядевшись, я обнаружил, что мы находимся в очень маленькой комнате с низким потолком, обставленной чрезвычайно скромно, чтобы не сказать – бедно. Зато окна выходили в сад, роскошь которого даже я, человек далёкий от садоводства, не мог не оценить по достоинству.

Пока я осматривался, с треском распахнулась хлипкая дверь, расписанная уродливыми узорами, больше всего похожими на следы, оставленные на песке агонизирующими змеями. В комнату вошёл молодой мужчина такой ослепительной красоты, что она показалась мне не столько приятной глазу, сколько совершенно неуместной в данных обстоятельствах. В самом деле, тут такие дела творятся, мне Перчатки Смерти надо мастерить, и ещё неизвестно, как выжить в ходе этого рукоделия; в Соединённом Королевстве который год гражданская война, и вообще Мир скоро рухнет, а он тут ходит с таким видом, словно нет у человека более важной задачи, чем быть красивым. Примерно таковы были мои ощущения, хотя, высказанные вслух, они, я сам вижу, звучат чрезвычайно нелепо.

– И вот ведь заметь, Джуффин, – невозмутимо сказал красавчик, – это вовсе не часть тщательно от репетированного спектакля, специально предназначенного для покорения сердца твоего юного приятеля. Просто ты обычно говоришь: «Я сейчас», а приходишь в лучшем случае минут через пять. А сегодня вдруг взял да и объявился без промедления, вот и застал меня врасплох.

– Ничего, – ухмыльнулся Чиффа, – так даже лучше. Но, будь добра, прими все-таки нормальный человеческий вид. А то смотреть больно.

– Больно ему, видите ли…

Не договорив, приятель Чиффы вдруг пронзительно завизжал и принялся вертеться волчком вокруг своей оси. Я начал думать, что Кеттариец предпочитает общаться исключительно с безумцами, потому и мной заинтересовался, а вовсе не по каким-то другим причинам. Впрочем, ещё и не такие причуды бывают у могущественных колдунов, некоторые, я слышал, вообще со степными менкалами спят, и ничего.

Все это, надо сказать, изрядно сбило меня с толку, поэтому я так и не заметил момент, когда ослепительный красавец превратился в маленькую, полную и совершенно седую леди.