Ворона цвета белый металлик

На “зебре” стайка пешеходов еле успела раздаться в стороны, но одного зацепило зеркалом заднего вида, и, обернувшись, Даша увидела, как его закрутило вокруг собственной оси и бросило на асфальт.

Пролетая на красный, мобиль чудом попал в разрыв между перпендикулярным транспортным потоком.

– Неужели вам самому не страшно? – крикнула Даша.

– Хо-хо! При авариях страдают люди, а не кресла, – хорохорился водитель.

Мобиль вонзился в жерло тоннеля. Стало сумрачно. У девушки кружилась голова – то ли нервное потрясение, то ли сотрясение мозга. Приходилось периодически сглатывать кровь, бежавшую из прикушенного языка.

Стремительный силуэт их капсулы смерти сновал по рядам вправо-влево, повинуясь командам несчастной Даши. Кресло хохотало и голосом Уткина комментировало маневры.

Девушка вспотела как свинья и сидела прямо, будто жердь проглотила.

Яркий день снаружи тоннеля ослепил её, и она застыла в ужасе – ведь любая секунда без прямого управления могла стать последней.

Впереди по той же полосе тошнил автоэвакуатор с пустой платформой, и Дашу пронзила спасительная идея.

– Прыжок! – крикнула она, и машина, взвившись в воздух, приземлилась прямиком на синюю перфорированную поверхность с символическими бортиками по сторонам.

Такси, продолжая бешено вращать колесами, упёрлось носом в кабину эвакуатора. Раздался звук, который бывает, если сжать в кулаке алюминиевую пивную банку. Легковушка все давила и давила, всё визжала шинами, вдавливая и морща собственный капот. Массивная лебёдка сзади кабины эвакуатора добавляла разрушений.

Даша вздохнула – теперь такси было обезврежено. Она победила!

Эвакуатор с визгом затормозил и остановился на полосе по диагонали.

Дарья попыталась открыть дверь.

Безуспешно. Она по-прежнему была заблокирована.

Освещение в салоне сделалось красно-белым.

Голова кресла-водителя принялась неистово вращаться, выла сирена, от которой закладывало уши, и только едва различимые вопли раздавались из головы-подголовника:

“Обман системы! Критическая ошибка! Критическая ошибка!”

Дарья почти успела выбить каблуками дверное стекло, уже трещины поползли по поверхности, когда мобиль взорвался. Снаружи ало-оранжевым цветком.

Внутри – смертью.

2.

Дарью ли Банни выкинуло из привычного виртуала, как мячик из теннисной пушки. Суча руками и ногами, девушка открыла глаза. которые тут же резануло непривычной влагой. Девушка бултыхалась в белёсом киселе не в силах остановиться. На уши давило. Жижа отдавала каким-то казённым привкусом, и Дашу вырвало.

Кисель был плотным именно настолько, чтобы человеческое тело не всплывало и не опускалось на дно.

Чтобы рвота висела перед лицом отвратительными разводами.

В этот момент два манипулятора, смутно видимых в толще киселя (в голову стукнуло полузабытое: “Универсальная питательно-дыхательная среда”, сокращённо – “УПС”), ухватили её за запястья и втянули в эластичную кишку-шлюз, откуда девушку почти немедленно выплюнуло через щель-мембрану в комнатку площадью квадратов шесть, не более.

На прозрачной колбе была полустёртая фабричная надпись: "Доктор Живаго, серийный номер: 230680".

Так она и лежала на холодном полу, в слизи, как новорождённая, отплёвываясь от киселя и пытаясь вытереть глаза мокрыми кулаками, пока не услышала:

– В эфире радио для реалистов, – прозвучал желчный и бесконечно усталый бас. Он как будто был знаком Даше, – Есть кто живой? Если меня кто-то слышит, всем привет. Мы ещё не сдохли, и это… Это терпимо.

Кряхтя, девушка поднялась на ноги. В этом месте она была не такая стройная и подтянутая, как в виртреале. Рыхловатое бледное тело, покрытое пунктирной татуировкой, точно схема разделки свиной туши, никак не могло принадлежать спортивной и энергичной сотруднице из отдела Первичного знакомства.

Сутулая, нестриженные волосы слиплись в киселе сосульками. Между ногами не стрижено. Ноги, кстати, подгибаются и дрожат от непривычной нагрузки. Никакого маникюра и педикюра – что выросло, то выросло.

А вот лицо у неё было почти такое же красивое, что и в виртреале, только без косметики и немного опухшее.

Комната своей утилитарностью напоминала контейнер. Пластиковые панели, сенсорный экран системных настроек, большая кнопка “Экстренный вызов” на интеркоме с выдвигающейся клавиатурой и стенной шкаф, – вот и вся обстановка. Вдобавок какая-то архаичная на вид. Единственное окно наглухо забрано жалюзи. Потолок цельной панелью тускло освещает комнатку. Ни стула, ни стола, ни кровати. Никакой мебели.

Ни холодильника, ни автомата для заказа еды. А зачем? В киселе от голода и жажды не помрёшь – он питательный. К тому же, это самый действенный стимул к тому, чтобы вернуться в нарядный, густонаселённый, суетливый виртреал – ведь ты непременно проголодаешься и почувствуешь жажду.

Все эти мысли всплывали сквозь толщу отупения, которое навалилось на девушку.