Воронье Гнездо

– Конечно, это ты, – На его хмуром лице появилось некое подобие улыбки. – Ты сильно изменилась, так что я не сразу узнал тебя. Но теперь вижу: те же волосы, те же глаза… А ты, наверно, не помнишь меня? Не удивительно, тебе тогда было лет семь-восемь. Меня зовут Киней, я так же как и ты обучался в Школе мастера Котты. Я закончил ее девять лет назад.

Видя, как Ева пытается вспомнить хоть кого-то из старших ребят, молодой человек добавил:

– Я понимаю, мы особо не общались, но ты должна меня вспомнить. Когда тебе было пять лет, мы играли в лошадку, помнишь? Я катал тебя на спине.

– Кажется, припоминаю. – В голове наконец что-то щелкнуло, и появилась картинка двенадцатилетнего мальчика с растрепанными волосами. Потом она увидела его в пятнадцать лет на вручении грамот. Парадное обмундирование и все те же непослушные волосы. Сейчас ему, вероятно, было около двадцати четырех лет, хотя выглядел он старше. Аккуратная прическа, острые черты лица и первые морщины – уже совершенно другой человек.

– Рад, что ты меня помнишь, Ева. Будет здорово как-нибудь за чашечкой чая в уютной обстановке вспомнить наши школьные годы, но сейчас я к тебе по другому поводу, – он принял серьезное выражение, и это накинуло ему еще пару лет. – Ты в курсе, какое на тебе обвинение?

– Нарушение порядка на улицах города в ночное время и нанесение телесных повреждений…

Киней отрицательно покачал головой.

– Все куда серьезнее, чем ты думаешь. Тебя обвиняют в убийстве Оттона Пансы, крупного сановника. Он скончался вчера ночью, так и не придя в сознание. Участие в убийстве значимого для города лица, государственного служащего – это смертная казнь через повешение.

Она нервно сглотнула, только теперь осознавая всю серьезность своего положения, ведь до настоящего момента Ева даже не до конца понимала, что происходит. Она неподвижно смотрела округлившимися глазами мимо собеседника, а в голове уже начали мелькать лучшие моменты недолгой, но счастливой жизни.

– Ева, послушай. – Он произносил фразы торопливо, не очень громко и с большим чувством. – В этом нет твоей вины, и ты знаешь это, и я это знаю. Ты пыталась помочь, но тебя неправильно поняли. Твой отец в отъезде и за тебя некому поручиться. Но ты не переживай, все будет хорошо. Мой отец – они с твоим отцом старые знакомые, – когда узнал об этом, сразу же сказал мне, а я сообщил друзьям из Школы, всем, кого смог найти. Мы собрали подписи в твою защиту. Мы вытащим тебя.

Некоторое время у нее ушло на то, чтобы очнуться от шока и сфокусировать свое зрение на Кинее. Еще минуту она смотрела на него и переваривала услышанное. Затем спросила:

– И сколько это будет стоить?

– Брось, тебе не стоит об этом беспокоиться! Даже не думай, слышишь? Я не возьму у тебя ни монеты. Деньги ничто по сравнению с человеческой жизнью, особенно такой, как твоя.

– Но я не понимаю…

– Ты просто не все знаешь. Мы собрали много подписей, среди них – подписи мастера Котты и других учителей из Школы, а это хоть что-то да значит, правда? Все образуется, я тебе обещаю. К тебе больше не возникнет никаких вопросов. Просто потерпи еще немного, сейчас проходит совещание, где они должны уладить последние вопросы и составить акты о твоем освобождении. Это может занять некоторое время, но к сегодняшнему вечеру ты уже будешь свободна.

От всего этого голова шла кругом. Мысли путались между собой и текли с невероятно медленной скоростью. Среди возникающих вопросов Ева выбрала один, по ее мнению совершенно непонятный и требующий объяснений.

– Я очень рада и очень благодарна вам всем, но извини, пожалуйста, Киней, я все-таки не могу понять, зачем это тебе? Ведь мы всего лишь учились в одной Школе, почти не общались.

Этот вопрос напрашивался сам собой. Участие в этом деле мастера Котты и других ее учителей еще можно было понять, но Киней, а тем более его отец… Ладно бы они были друзьями, но ведь девушка даже с трудом вспомнила этого человека. В деле чувствовался какой-то подвох.

Киней некоторое время молча смотрел на заключенную, как будто решал, сказать ей или нет, как будто оценивал ее на предмет надежности, затем на секунду закрыл глаза, вздохнул и заговорил чуть тише, чем раньше:

– Справедливый вопрос. Ты имеешь право знать. Я хотел рассказать тебе об этом в более располагающей обстановке, но раз уж ты спросила… Только помни, что никто не должен знать о том, что я тебе сейчас скажу. Никто, слышишь? Ни отец, ни брат. Это очень важно.

Девушка с серьезным лицом кивнула. Интересно, что за секреты такие? Киней снова пристально оглядел Еву, отошел на два шага от ее камеры, посмотрел по сторонам, оглянулся на дверь в подвал. Все было тихо. Затем он подошел вплотную к решетке окна и жестом позвал девушку.

– Нельзя, чтобы нас услышали.

Она встала, поморщившись от боли в боках и спине, о которой успела забыть за время их разговора, подошла к решетке. Киней заговорил шепотом: