Воронье озеро

Гости стали стекаться сразу после полудня, и к тому времени все чувства мои притупились. Голова кружилась. Все казалось сном. Было, пожалуй, даже приятно. Первой приехала миссис Станович, и когда Мэри, завидев на проселке ее грузовичок, попросила меня ее встретить, я спокойно вышла. Мужчин, в том числе и Дэниэла, послали с каким-то поручением. Я вздохнула свободно – значит, не придется его с ней знакомить. Я не знала, как себя с ним вести. С самого утра я чувствовала его нарастающее беспокойство и, сказать по правде, даже радовалась про себя. И не спешила его прощать. Лишь спустя время, когда ко мне вернулся здравый рассудок, я поняла, с каким трудом дались ему те слова. На нашу поездку он возлагал большие надежды – и сознательно рисковал ее испортить, да и не только ее. При всей уверенности в своей правоте он, скорее всего, тут же пожалел, как только высказался.

Беспокоился Дэниэл недаром. Мои чувства к нему… хм, если бы меня спросили тогда, останемся ли мы вместе, я бы ответила: нет. Наверное, из тех же соображений казнят гонца, принесшего дурные вести. Несправедливо, но что поделаешь.

Встречать миссис Станович я вышла одна. Она как раз вылезла из кабины и, завидев меня, ахнула от радости. К моему удовольствию, она ничуть не изменилась, разве что отрастила еще пару подбородков.

– Кэтрин, радость моя! Солнышко, ты такая красивая, вылитая мама, с каждым днем все больше на нее похожа! – И ну душить меня в объятиях по старой привычке, которой никогда не изменит.

Судите сами, что со мной творилось: впервые в жизни мне захотелось воспользоваться ее объятиями по прямому назначению – выплакаться, уткнувшись ей в грудь, как в подушку. Как в большую, мягкую, теплую подушку, поведать ей все горести, печали, сожаления, в полной уверенности, что миссис Станович передаст их напрямую самому Господу Богу. Но что с меня взять, я так не умею, и все же в ее объятиях я задержалась непривычно долго.

– Детка моя, – она выудила из-за пазухи свой вечный носовой платок (Мэтт уверял, что у нее их там сотни в запасе), – полюбуйся, что за денек нам Господь подарил! Ни облачка! И ты тут как тут, приехала издалека, вместе с нами порадоваться. Саймон просто чудо, другого такого мальчика на белом свете не сыщешь, правда? Где-то там у меня торт. – Отдуваясь и утирая пот, она обошла грузовик и с грохотом откинула задний борт. – Впереди не уместился бы, Балабол коробку передач на сиденье поставил. Надеюсь, дорогу он выдержал – вот, взгляни, на вид все отлично. Главное – довериться Господу, детка. Он обо всем позаботится. А что за молодой человек рядом с Мэттом?

Это был Дэниэл. Мэтт вел его к нам, познакомить с гостьей. Шли они не спеша, опустив головы. Мэтт размахивал руками, что-то объяснял, а Дэниэл кивал. Когда они приблизились, я услышала голос Мэтта:

– …Только шесть месяцев в году, когда температура ниже минус пятнадцати не опускается, это предел. Значит, надо за дело браться, как только снег сойдет и земля просохнет настолько, чтобы бурить.

А Дэниэл спросил:

– А растяжками ты какими пользуешься? Ну, какие самые морозостойкие?

Почему-то именно тогда я все поняла. Может быть, благодаря их интересу, глубокой сосредоточенности. Два незаурядных человека, прохаживаясь по пыльному двору, увлеченно беседуют – трагедией тут и не пахнет. Определенно нет.

Наверное, важнее спросить себя, не почему я тогда все поняла, а как же я до сих пор не понимала. В основном вина тут моя, но отчасти и твоя, прабабушка Моррисон. Это ты, со своей тягой к знаниям, задала планку, по которой я всю жизнь мерила окружающих. Я упорно шла к твоей мечте, теперь мне знакомы книги и идеи, которые тебе и не снились, но, приобретая все эти знания, я умудрилась остаться круглой невеждой.

* * *

Когда я знакомила Дэниэла с миссис Станович, приехала мисс Каррингтон, за ней Тэдворты, а следом целая вереница легковушек и обшарпанных фермерских грузовичков, и началось веселье. Праздник удался. По словам миссис Станович, погода была на нашей стороне, и сборище быстро превратилось в шумный и довольно сумбурный пикник, гости сидели кучками на траве или топтались вокруг столов, разговаривали, смеялись, пытались поесть – а попробуй поешь, когда в одной руке тарелка, а в другой бокал фруктового пунша.

Я и рада бы сказать, что беззаботно веселилась, но на самом деле мне было не по себе. Я наблюдала за всем будто со стороны. Наверное, мне нужно время. Если ты столько лет мыслил определенным образом и твоя картина мира вдруг оказалась ущербной, то, ясное дело, сразу не перестроишься. И пока привыкаешь к новому, волей-неволей чувствуешь… растерянность. Так было и со мной, и до сих пор аукается. Хотелось посидеть тихонько где-нибудь, лучше под деревом, приглядываясь ко всем издали. Ко всем, а в первую очередь к Мэтту. Привыкать к новому взгляду на него и на нашу жизнь.