Воронье царство (СИ)

Едва вязкая капля стекла на подбородок колдуна, глаза Ривана закатились. Корвус попытался поддержать его, но жрец, само собой, превосходил его в весе, потому ничего не оставалось, как уложить бесчувственное тело на пол, а самому сесть рядом, прислонившись спиной к кровати. Риван дышал ровно, сердце отбивало спокойный ритм, но, как и в случае с посланницей, он был скорее мертв, чем жив.

Перебрав в памяти все полученные когда-либо знания и не найдя среди оных никаких идей, способных помочь Ривану, Корвус волей-неволей принялся ждать, надеясь, что жрец сможет самостоятельно найти путь обратно. Подумать только, Корвус волновался, искренне и до одури, а ведь он не испытывал ничего подобного за всю свою сознательную жизнь. Ни когда умирала Ида, ни когда Раун, подкошенный стрелой бесванского ловчего, истекал кровью на его руках. Корвус действительно не хотел потерять Ривана и, казалось, в последнюю очередь его волновала миссия, возложенная на жреца Богом-Вороном. Клокочущая у самой глотки тревога и бессилие как-либо помочь выводили из себя. Но что это? Очередная шутка бога-отца? Не только показать значимость жреца, но и заставить это прочувствовать? Корвус отвык от подобных эмоций, они шли вразрез с тем, чем он научился себя считать, а главное, несли с собой только проблемы. Хотя с другой стороны… Корвус опустил взгляд на спокойное лицо Ривана, на по-прежнему опухшие веки, аккуратно смахнув с них пальцами челку, после чего, едва касаясь очертил кончиками ногтей линию высоких скул. Нет, со всех сторон это ни к чему хорошему не могло привести. Кроме презрения и страха, в ответ Корвусу нечего получить.

— Давай же, вернись ко мне, — выдохнул он, вымотанный бурей противоречивых дум и эмоций.

Время будто стало вязким и тягучим, растянувшись в еще одну бесконечную вечность, которую Корвус провел в неустанном наблюдении за Риваном, высматривая хоть малейшее изменение на его лице. Ужасно хотелось хлебнуть вина, смыть железную горечь во рту, но он не решался подняться. И в конечном счете его терпение возымело плоды. Под веками заметались зрачки, чуть заметно дрогнули ресницы, и жрец насупился, словно ему снилось что-то дурное.

— Не очнешься сейчас же, я снова тебя поцелую, — нервно хохотнул Корвус, понимая, что Риван его слышит, просто не решается открыть глаза в неизвестном ему месте.

Наградой Корвусу стал возмущенный взгляд темных глаз, но, боги, как же он был ему рад. Корвус подавил улыбку, глядя, как рассеянно завертел головой Риван, приподнявшись на локтях. Осознав, где находится, жрец резко сел, подтянув колени.

— Как я?..

— Наша новая знакомая привела.

Риван принялся лихорадочно ощупывать свое тело руками, но быстро одернул себя.

— Почему же я еще жив?

— Болтливой оказалась, — в свою очередь Корвус постарался и сам успокоиться и не вываливать на жреца все свое перенапряжение. — Что произошло? Как она до тебя добралась?

— Просто подошла. Даже не коснулась, — Риван потер ладонями глаза, проморгался и снова осмотрелся, словно проверяя, правда ли вернулся. — И меня выбило на «ту сторону».

— Всегда знал, что сомнительных женщин лучше к себе не подпускать.

Риван одарил Корвуса очередным сердитым взглядом. Тот лишь усмехнулся в ответ.

— Какая она, Провидица?

— Немолодая, ритуально обритая, — ответил жрец и, задумавшись на миг, нахмурился и замотал головой. — Но она не последовательница Иснана. У нее змеиные татуировки.

— Ренетут? Ну надо же, — Корвус удивленно хмыкнул. — Богиня плодородия была первой, ее останки я видел лично еще тридцать зим назад. Выходит, Провидица скормила Ткачу собственную богиню. И мне предлагала поступить так же.

Поймав на себе нерешительный взгляд, Корвус понял, что это еще не все.

— Ну, чего ты смотришь, говори, спрашивай.

— На «той стороне» были люди, их тени или души.

— Приспешники Провидицы?

— Скорее всего, — Риван пристально взглянул на Корвуса. — За меня заступился Ульвальд. Почему?

— Разве не ясно? — жрец, кажется, даже удивился такой спокойной реакции Корвуса. — Мы же все на одной стороне. Знаю, знаю, выглядит иначе, но… позволь объяснить. Иснан всегда был сильным богом. А как иначе, ведь он сам Ткач судеб, кого, как не его, всеми силами почитать и молить о хорошей жизни. В Гаршаане его культ давно затмил другие. Ни один из северных богов не смог бы тягаться с ним еще до появления Провидицы. А затем она, уж не знаю как, начала скармливать ему одного южного бога за другим. Бога, Риван.

— Для чего?

— Чтобы освободить от них «ту сторону». Пользоваться ее силой, не считаясь с истинными хозяевами.

И она сколько угодно могла доказывать, что заботится о смертных, у Корвуса было иное мнение на этот счет.

— Но ведь северные боги могли действовать сообща.

— Они и действуют. Но даже объединенных сил было бы недостаточно. А теперь представь, во что превратился бы север, если бы все боги, вся Кровь Сота, потребовали от своих жрецов жертвоприношений? Как бы выглядели в глазах северян Иснан и его кормилица?

— Их бы встретили, как освободителей, — округлив в изумлении глаза, тихо проговорил Риван.