Воронье

— А-а-а… Да потому, что мы продаем здесь билеты.

— Какие билеты?

— Для джекпота.

— Прямо в этом магазине?

— Ага.

— И сколько ожидается?

Она показала на плакат, висящий над выкладкой билетов: «На этой неделе выигрыш в джекпоте может составить…» — и ниже было написано фломастером: «$318 000 000».

Огромность этой суммы проняла его до мозга костей.

— Вот как оно, значит. Миллионов?

Черилл кивнула. Ей уже звонила другая подруга.

Шон с трудом перевел дыхание.

— И вы знаете, кто выиграл?

Она покачала головой:

— Нет, никто не знает. Они должны прийти сюда. Но могут появиться через несколько недель. — Затем ей вновь позвонили, и она оставила его, говоря по телефону: — Привет, Розмари. Знаешь что?

Шон подумал, что Черилл врунья. «Говорит мне, мол, никому не известно, кто выиграл? Но я только что слышал, как она сплетничала о победителях. Мне-то она ничего не расскажет, потому что я чужак. И еще потому, что видела, как я проверял шину у „сокола“, то есть я сижу в потрепанном кабинете на колесах, так что, наверно, у нее уважения ко мне ноль. Ну и что? Кстати, кто она сама такая?» Его охватил внезапный приступ гнева.

«Она всего лишь продавщица, — подумал он, — в этом дворце на краю света, забитом барахлом. Она пустоголовая и некрасивая, и плевать, что она обо мне думает. Вот так!»

Он двинулся по проходу, который вел к банкомату. Хотел выйти отсюда, прежде чем появятся телевизионщики, но исчезать он не торопился. Это значило возвращаться в жару, к сонному Ромео, к машине, заполненной подгузниками Мэри Джейн и ящиками с банками венских сосисок. Он переработал. В сущности, он хотел уничтожить, растоптать те скудные радости, которые у них сейчас были. И пусть стервятники, привлеченные этими запахами, раздерут их на куски, Он слышал смех Черилл, разговаривающей по телефону, и эти звуки были для него как скрежет ногтей по грифельной доске. Он выскочил на солнечный свет.

РОМЕО наконец проснулся, но не мог прийти в себя от сонного оцепенения. Было бы неплохо выбраться из этой духовки и пойти заняться утечкой. Но для этого требовалось разогнуть ноги, поднять сиденье, отряхнуть крошки с рубашки и так далее. Так что он предпочел остаться на месте. Лежа, он лениво смотрел на машины с телеаппаратурой и пытался понять, для чего все это столпотворение. Он продолжал рассматривать его, когда Шон открыл дверцу.

— Чего ради тут телевидение появилось? — спросил Ромео.

— Не знаю, — буркнул Шон. — Что-то им тут нужно.

Он заставил замолчать музыку и включил двигатель. Чтобы не обжечь руки о раскаленное рулевое колесо, стянул рубашку со спинки сиденья и обмотал им баранку; затем развернул машину и выехал со стоянки.

Шон был в привычном для себя настроении. Он впадал в него каждый раз, когда какая-нибудь девчонка отвергала его.

— Я хочу посмотреть утечку, — сказал Ромео.

— Надо было раньше подумать об этом.

Шон вырулил на четырехполосную дорогу — но подальше от той, что связывала штаты. Знак гласил: «В Брунсвик».

— Я заснул, — стал оправдываться Ромео. — Будь добр, вернемся на секунду?

— Только не туда.

— Почему?

— Считай, что там святая земля.

— Тебе так хотелось ее трахнуть?

— Кого, ту продавщицу? Да мне плевать на нее.

Значит, девица дала ему отлуп. Пофлиртовала с ним из-за его очаровательной порочной улыбки, но, как только он дал понять, что ему надо, она послала его. Так случалось все время. Все эти неудачи выводили его из себя. Но в этот раз гнев Шона дошел до точки кипения. Губы у него шевелились, а лицо блестело от пота.

— Ты знаешь, что меня волнует? — сказал он. — Вселенная вокруг нас полна силы, верно? Каждая молекула полна энергии. А мы ведь неглупы, так? Мы с тобой совсем неглупы, мы способны, мы очень умны. Но мы существуем как привидения. Но, мать твою, у нас ничего не получается. Все проскальзывает мимо нас и выливается с мочой. Все кому-то достается. Потрясающе.

— Ага, — сказал Ромео. — Я слушаю тебя. — Но на самом деле слушал он вполуха. Главным образом он хотел отлить и чтобы Шон избавился от своей горячки.

ТАРА сидела за своим столом в банке, закрывая счета, когда, подняв глаза, увидела появление миссис Потро. «Ох, — подумала она, — только этого не хватало. Мой последний день, последний час — и в виде прощального подарка я получаю визит самой злобной и лживой из всех непотребных сук, которая может устроить тут сущий ад».

— Здравствуйте, миссис Потро. Чем могу помочь вам?

У нее на шее была длинная синяя вена, которая начинала дергаться, когда она выходила из себя. А приходила она каждый раз уже в заведенном состоянии. Она шлепнула на стол Таре письмо: «Извещение о недостаточности фонда». Она в самом деле кинула его на стол и сказала:

— Двадцать пять долларов? Вы хотите взять с меня двадцать пять долларов? За что? За право обворовывать меня? Нет-нет-нет. На этот раз вы не получите моих денег.