Воронье

Так что Тара осталась стоять у «либерти», а Клио, сотрясаемая дрожью, прислонилась к своей машине.

— Почему она здесь, Шон? — спросил отец. — Что ты делаешь?

Шон только опустил голову. Но Ромео сказал:

— Это цена. Понятно? И цена была определена. Вы знали цену. И решили пренебречь ею.

Голос его был мрачен, и слова он произносил по слогам, словно цитировал их по памяти. В этом было что-то пугающее, и отец спросил его:

— Что все это значит? О чем ты говоришь?

Ромео развернул лист бумаги. «Дорогая, я хочу все рассказать ФБР».

Отец издал хриплый горловой стон.

Ромео читал как школьник, подчеркивая каждое слово, выделяя артикли, он тянул «а» и подчеркнуто ставил точку в конце каждого предложения:

— «Я все думал и думал. Я подумал, что не могу доверять этому офицеру Баррису. Я знаю, что правильно поступил, соврав ему, но ФБР не обманешь. Они отследят звонки, которые делал Шон. У них в сотовых телефонах есть GPS, так что они легко найдут Ромео и схватят его. И Шона тоже. Они легко прикончат их».

— Простите, — сказал отец. — Я не должен был писать этого.

Ромео поднял глаза от бумаги.

— Это было так глупо, — сказал отец. — Прошу прощения. О господи, как мне жаль, Шон. Но я ничего не сделал. Клянусь тебе…

— Просто слушай, — сказал Ромео и снова стал читать: — «Пап, я знаю, как ты ненавидишь его. Я ненавижу его еще больше. Когда он открывает рот, меня тошнит. Он думает, что какой-то пророк, но люди любят его только из-за денег, а он трус. Но едва он получит деньги, постарается удрать, и вот тогда-то мы и позвоним в ФБР. Далеко он не уйдет!»

Тара понимала, что сейчас она должна начать каяться. Опуститься в грязь и молить. Но мышцы ее челюсти свело от ярости. И теперь, когда ей больше всего надо было бы уступить и сдаться, она не могла этого сделать. Она просто смотрела на отца, как он молил: «Это не Тара сделала ошибку. Ошибка моя, и я не знал, что делаю… но, Шон! Пожалуйста…»

— Я не могу помочь тебе, Митч. Я предупреждал тебя, но ты не послушал. И теперь черед Ромео.

Отец повернулся к Ромео:

— О господи, послушай, мне очень жаль, я больше никогда не буду…

— Это цена, — сказал Ромео. И повторил то, что говорил раньше. Он стоял, декламируя: — И цена была определена. Вы знали цену. И решили пренебречь ею.

Дальше наступило молчание. Ромео помедлил, затем вытащил из кармана маленькую бутылочку янтарного цвета. Он заставил Клио протянуть руку и высыпал ей на ладонь дюжину пилюль. Затем дал ей полпинты джина и сказал:

— Возьми их.

— Что ты делаешь? — вскинулся Митч.

— Я спасаю ваши жизни, — сказал Ромео. — Всех вас. Возьми их, Клио.

Отец было двинулся к нему, но Ромео вскинул пистолет.

— Если ты подойдешь хоть на шаг ближе, я убью кого-то из твоих детей.

Отец остановился. У него открылся рот.

Внезапно Ромео резко выкинул руку — и схватил Джейса за шиворот:

— Этого? Его первым?

— Нет! Пожалуйста, не надо! Не трогай моего сына! — Отец упал на колени.

«Не это ли и я должна сделать? — подумала Тара. — Опуститься в грязь и молить. Почему бы и нет? Неужели я такая холодная и равнодушная? Так ли это? Меня это не волнует? Что со мной делается?»

Отец продолжал просить:

— Делайте то, что вы считаете правильным, сэр! Вы знаете, что правильно. Но не трогайте моего сына, молю, молю, Господи. Это я во всем виноват. Заставьте меня расплачиваться!

Ромео не обратил на него внимания. Он сказал Клио:

— Давай, девочка. Мы можем спасти ее. Помнишь? Помнишь, как мы спасли Тару?

Внезапно она рывком забросила все пилюли в рот. Сделала глоток джина и проглотила их.

— Нет! — вскричал отец. — Не делай этого, Клио! Ради бога, ты убьешь себя!

— Это было очень смело, девочка, — тихо одобрил Ромео.

Тара видела слезы на его глазах. Он боролся с ними, когда вынул из кармана еще две янтарные бутылочки и высыпал пилюли на ладонь Клио. Двадцать пилюль. Синие и желтые. И показал жестом: сосчитай их.

Что она и сделала.

Мать начала всхлипывать. Отец мучительно застонал.

Ромео высыпал еще пилюли. Но Клио, смертельно бледная, прошептала:

— Разве недостаточно?

Отец, всхлипывая, молил пощадить ее жизнь.

Тара просто стояла рядом. Когда Ромео поднес руку Клио ей ко рту, она сказала:

— Будь смелой.

И она проглотила пилюли.

Затем Ромео повернулся к Таре и сказал:

— А теперь мы подождем. Подождем и посмотрим, как она умирает. Тара, простись с ней, ладно? Скажи своей подруге, которая так любила тебя, что она отдала свою жизнь как предупреждение тебе. Это та цена, которую ты заплатила. Попрощайся с ней.

Но вместо этого Тара сказала:

— Да имела я тебя.

Она испытала облегчение. Когда этот сукин сын сказал: «Попрощайся с ней», она поняла, что надо сделать. Ее словно подтолкнуло. Наконец она справилась с несказанным ужасом и ощутила свободу. Она подошла к Клио и сказала:

— Давай! Идем.

Ромео заорал:

— Убирайся от нее!

Но она не обратила на него внимания. На глазах у всех она обхватила плечи Клио и помогла ей сделать несколько неверных шагов к «либерти». Клио попыталась высвободиться из ее рук, бормоча:

— Дорогая, если все в порядке, я лучше просто… просто лягу здесь… и просто посплю немножко…