Воронежские страдания

Филипп решил не мелочиться, не подслушивать, а дать майору полную возможность излить свои печали в телефонном разговоре с тестем. Филя даже отошел подальше, чтоб не мешать. И на расстоянии наблюдал, как то краснело, то бледнело лицо Охрамкова. Выразительно получалось. Очевидно, тесть никак не хотел «врубиться» в информацию о том, что они давно уже засвечены и сидят по уши в дерьме, а не берут их только по той причине, что им же, дуракам, помочь желают. Невероятная, конечно, мысль, а в наше время она вообще не проходит – сплошная, понимаешь, утопия. Но Сан Борисыч, быстро разгадавший фокус, «крови» вовсе не желал, предложив Филе попробовать уговорить Щербатенко закончить дело миром. И не высказывать особых встречных претензий. Тот ведь наверняка и сам не захочет озвучивать в ходе дальнейшего, уже официального, расследования свои финансовые секреты, раскрывать тайники, скрытые в свое время от конфискации.

А вот с Корженецким, если второй киллер поднимет лапки, то есть явится с повинной и вернет аванс, он собирался поговорить сам. И Коржу тоже вряд ли нужен судебный процесс, который чести ему не добавит, как и не принесет ничего, кроме доброй порции насмешек и издевательств со стороны конкурентов. Реально смотреть надо на вещи...

Разговор у зятя с тестем закончился, Охрамков устало вытер потный лоб. Взглянул на стоящего в стороне Филиппа, как-то нерешительно развел руками и показал телефонную трубку, будто она была в чем-то виновата. Филя понял суть его реакции. Тесть, похоже, закусил удила. Значит, придется ему дать по мозгам, и лучше, чем Сан Борисыч, этого никто не сделает.

– Уперся? – спросил, подходя.

– Говорит, должен еще подумать...

– Ладно, ребята, времени у нас нет. Давай номер своего Михаила Григорьевича. Фамилию называй.

– Гапонов... – Он продиктовал номер. – А чего вы хотите сделать?

– Это пусть Сан Борисыч думает, – ответил Филипп, вызывая Турецкого. – Это я... Старый козел Гапонов, зовут Михаилом Григорьевичем, думают! Пиши его номер... А мы тут созрели полностью. В смысле, поняли дальнейший расклад. Я правильно говорю? – Филя взглянул на майора, и тот кивнул. – Он кивает, согласен, значит.

– Ну и славно, Филя. Ты все-таки постарайся объяснить Щербатенко великое преимущество мирного решения. Ну пока...

И Александр Борисович начал набирать, глядя на клочок газеты с записанным на нем рядом цифр, номер второго мошенника. Надо же, бывший мент! Да не простой, в начальниках ходил. И чего ж это их всех заносит – на старости-то лет? От житейской неустроенности? Нереализованных талантов? Ну не от гордости же за родную державу...

– Михаил Григорьевич?

– Слушаю? – ответил настороженный голос. Довольно бодрый, впрочем.

– Турецкий. Александр Борисович, если желаете. Звоню вам, чтобы сообщить, что у меня очень мало времени. А у вас его вообще нет. И если вы хотите вообще продолжить наш разговор, тогда, будьте любезны, вместе со всем вашим хозяйством – вы понимаете, о чем речь, – пожаловать ко мне в гостиницу «Салют». Номер тридцать седьмой. Соответственно, этаж третий. Это в районе вокзала.

Гапонов ответил после недолгой паузы:

– С гостиницей можете не объяснять, я сам в ней живу. И вас видел. С момента появления. В аэропорту. За вами этот приезжал...

– Теперь мне понятно, почему вы сразу зарылись в песок. Разумно. Ваши бы таланты, да в мирных целях... Ну что ж, раз уж вы рядом, заходите, не будем тянуть резину.

– Минутку, а какие твердые гарантии я мог бы?..

– Никаких. Кроме того, что мне совсем не хочется передавать ваше дело следственным органам. Вам уже по возрасту поздновато на «кичу», а вашему молодому зятю – и вовсе не к лицу. Жена, говорят, молодая и красивая, и на полсотни «кусков», что вы уже добыли, она долго не протянет. А дальше – сами знаете, контингент-то знакомый поди, и все дорожки – кривые.

– Вы убедительно излагаете...

– Ну а если убедительно, не будем переливать из пустого в порожнее. Идите, я здесь один и задерживать вас не собираюсь.

Он действительно находился рядом, потому что вошел в номер без стука спустя минуты три, не больше, с сумкой в руке.

Оглядели друг друга. Гапонов был мрачен. Турецкий слегка улыбался. Рукой показал на стул у стола и сел сам, напротив.

– Вообще-то у меня имеется запись разговора с Коржом, где он сам делает заказ и четко определяет условия работы и оплаты, – сказал Гапонов. – И доказать, что заказ был сделан под какой-то угрозой, невозможно.

– Ну да, а вы поступили благородно, решив его предупредить. Тем более что Щербатенко днем раньше, если не ошибаюсь, уже сделал нам письменное признание в том, что был просто вынужден, под угрозой и так далее, заказать своего бывшего партнера. Как вы думаете, суд вам поверит?

Гапонов молчал.

– Вот и я так думаю. Ну что, денег жалко? Так не ваши ведь. И заработаны неправедным путем. Вы ж в угрозыске работали, знаете...