Воронья Кость

Красных Братьев было пятьдесят восемь, и, после всех неудачных налетов даже те, кто недолюбливал Балля и сомневался в его праве на роль вожака, последуют за ним: добыча будет легкой, учитывая их численный перевес. И даже если кнорр окажется пуст, сам корабль тоже имеет немалую цену.

Мар почувствовал, как Кауп зашевелился за его спиной, ощутил беспокойство большого черного человека, также, как и соль в морском воздухе. Пахнуло кровью, его волосы встали дыбом.

Балль наблюдал и выжидал, чувствуя, как его люди подтягиваются группами или парами. Он не желал оглядываться, чтобы проверить, сколько их собралось, иначе могло бы показаться, что он беспокоится. Увидев кое-кого из них краем глаза, он остался доволен — воины были вооружены и готовы к бою.

Он подождет, пока команда этого жирного торговца выгрузит то, чем там они собираются задобрить его. Их мальчишка-вожак подойдет с открытыми руками, чтобы показать, что не желает зла и хочет лишь разделить с ними кров и еду, и, может, устроить торг. Он не понимает, думал Балль, наливаясь жаждой крови, что все это и так уже мое.

Юнец подошёл, рядом шагал угрожающего вида великан, вооруженный бородатым топором, за ними воины в шлемах несли какой-то груз. Юноша, с копьём в каждой руке, шёл походкой человека, который не привык никому кланяться. Мар и Кауп заметили это и нахмурились, косясь на Балля. Все они увидели, что косы юнца увешаны монетами, на подбородке мягкая поросль, а вдобавок ко всему — странные разноцветные глаза.

Балль тоже заметил всё это, и отмахнулся от беспокойства, как от назойливого пса. Блеск богатств кнорра ослепил его, а юнец — всего лишь юнец, он сделал всё так, как и предполагал Балль, и, хотя у него за спиной маячил великан, в руках были копья, разноцветные глаза и столько спеси, что он даже на Сгоревшего человека посмотрел, не вздрогнув. Балль был разочарован — при виде Каупа северяне всегда облизывали вдруг пересохшие губы, и мальчишка просто обязан был хотя бы моргнуть.

А затем он увидел то, что поначалу посчитал их товаром, и чуть не обделался. Оцепенев, Балль едва не рухнул на месте.

Потому что они несли вовсе не какие-то товары, а Гриму.

Мар и Кауп заворчали, зрелище настолько потрясло остальных Красных Братьев, что они вздрогнули, словно от брошенного камня по воде пробежала рябь. Грима, который как они полагали, утонул, вернулся, он восседал на кресле, которое несли вооруженные до зубов воины, его охранял великан, а перед ним шествовал...

— Принц Олаф, сын Трюггви, — громко представился юнец. — Я пришел, чтобы поддержать рухнувшие с небес опоры власти Гримы. Пришел вернуть ему законное место среди тех, кто попытался его подло убить.

Вот это была настоящая удача для тех, кто умел распознать ее. Грима упал в море, не имея за душой ничего, кроме рубахи, и вот он, вышел сухим из воды, вместе с принцем и воинами под своей командой.

Истинное благоволение богов, если кто-то его вообще видел, улыбнулось Гриме в полной мере, ну а человеку, что пытался его убить, было не до смеха: его воины, и христиане, и те, кто придерживался веры в асов, отшатнулись от Балля. Он почувствовал, что люди расходятся от него, гнев переполнял его, и был так силён, что заменил собой мужество.

Но затем Грима пошевелился в кресле, и Балль почувствовал некоторое облегчение, увидев, что старик ослабел и находится при смерти, он заметил пропитанные кровью перевязи на его руках. А ещё он приметил невысокого человечка, что вдруг появился из-за спин облачённых в кольчуги воинов, несущих креслом. Под ногами коротышки крутилась жёлтая псина.

— Берто, — крикнул Кауп, не отдавая себе отчета, сколько радости было в его голосе — ему нравился этот невысокий человечек.

Берто поприветствовал Каупа, подняв руку, и скривил рот при виде Балля, который чуть не набросился на Берто. Мелкое заносчивое дерьмо! Жалкий трэлль дерзко уставился на него...

— Я говорю за Гриму, — произнес Берто, прижав подбородок к груди, чтобы голос звучал более грубо. То, что трэлль вообще заговорил, настолько поразило Балля, что у него отвисла челюсть, и он пару раз попытался закрыть рот.

— Он вызывает Балля на поединок за право быть предводителем Красных Братьев, — продолжал Берто. — Он заявляет, что Балль — жалкий трусливый ягненок, который каждую девятую ночь подставляет зад, чтобы им пользовались как женщиной его же прихвостни, которые помогли выбросить Гриму в море.

Послышалось ворчание, и шелест, будто все разом вдохнули, потому что прозвучало оскорбление, которое невозможно пропустить мимо ушей. В наступившей за этим тишине, размеренное морское дыхание казалось оглушающим ревом, чайка завопила, будто брошенный младенец, и юнец-предводитель задрал голову взглянул на неё.

— Я принимаю вызов, — ответил Балль, — а после того как одержу победу, тебе, венд, не поздоровится.

Затем он скривился в ехидной улыбке, глядя на Гриму.

— Ты вообще, можешь подняться, чтобы я подошел и убил тебя? — спросил он, понимая, что сражаться ему придется явно не с Гримой.

Грима чуть пошевелился в кресле.