Воронья стая (ЛП)

«Запомнить? Да. Лизать, лизать. Чудесный вкус Мег. Но не кусаться. Не рвать плоть, потому что… Почему? Было бы так приятно попробовать плоть. Очень приятно. Но не плоть Мег. Он не причинит Мег вреда. Он никогда не причинит Мег вреда».

«Что-то, что он должен был запомнить. Что-то о том, как Мег говорила, когда был порез и кровь».

— Надо записать, — пробормотал он.

— Да, — сказала она. — Быстро.

Он попытался встать, выйти из ванной и взять бумагу и карандаш, чтобы записать… слова! «Записать слова. Она так хорошо пахла. На вкус даже лучше. Даже её волосы, всё ещё странных оттенков оранжевого и красного, больше не воняли от того, что она с ними сделала».

«Слова. Важно записать слова Мег».

Опираясь на раковину, Саймон с трудом поднялся на ноги. Наверное, его ноги. Он не чувствовал ног. Были ли у него ещё ноги?

— Записать, — прорычал он.

Ему следовало бы рассердиться. Почему он не сердится? Он не был болен, но и не был здоров.

Страх нахлынул на него, на мгновение прояснив голову.

Корзинка на стойке, полная маленьких кисточек и баночек с красками. Женские игрушки. Он схватил карандаш и написал слова, которые лились из неё сейчас.

«Что-то с ним не так. Что-то очень неправильно». Но он писал слова до тех пор, пока её голос не умолк. Затем он выронил карандаш и соскользнул на пол.

— Мег? — он лизнул кровь, всё ещё текущую из её раны, и заскулил. — Мег?

Её глаза остекленели. Когда она попыталась поднять руку и дотронуться до него, но не смогла.

— У тебя уши мохнатые, — сказала она.

«Им нужна была помощь. Он… нуждался… в помощи».

<Генри!>

<Саймон? Что случилось?>

<Больной. Мег… поранилась. Поторопись>.

«Мег истекала кровью. Надо было что-то делать с кровотечением Мег. Ва…ж…но».

Саймон растянулся на Мег, прижавшись лицом к её сладкому животу, так он мог вдыхать все эти восхитительные ароматы.

Знакомые запахи и звуки, но ничего, что говорило ему о Мег.

«От Мег приятно пахло. На вкус ещё лучше».

— Мне кажется, он наконец-то приходит в себя, — этот голос принадлежал Блэру, главному охраннику Двора.

«Почему, услышав голос Блэра, он испугался?»

— Саймон?

«Это был Влад, и голос его звучал сердито. Почему сердито? Неужели Влад тоже лизал?..»

— Мег!

Саймон попытался пошевелиться, сесть, но его тело ощущалось чем-то опутанным, и ничего не получалось.

Пока Влад не схватил его за руки и не поднял достаточно, чтобы он мог увидеть ярость в тёмных глазах Сангвинатти.

— Что. Ты. Сделал? — прорычал Влад.

«Сделал?» Он… вспомнил.

— Мег истекала кровью, — сказал Саймон.

Его голос звучал как-то не так. Его челюсть двигалась не так, как положено для человеческой речи. Что?..

Тесс шагнула в поле зрения рядом с Владом. Волосы, обрамлявшие лицо, были чёрными… чернее чёрного, а остальная копна волос была красной от гнева. И всё это извивалось и двигалось так, что завораживало — и пугало.

— Мы знаем о Мег, — сказала она. — Мы спрашиваем о тебе.

Чтобы избежать её взгляда и взгляда Влада, он огляделся. Гостиная его квартиры. Как он туда попал? Затем он посмотрел на своё обнажённое тело, и потрясение от увиденного очистило его разум от остатков тумана.

Одна нога была человеческой, другая — Волчьей, начиная от середины бедра и до самой ступни. Пока он осмысливал запахи в комнате и осознавал, как много других смотрят на него, его хвост защитно завился над человеческими гениталиями. Шерсть на большей части туловища. Руки, которые были не совсем руками. Он не был уверен, что хочет знать, как выглядят его голова и лицо.

Он был в промежуточной форме, которая не была Волком и не была человеком. Многие из терра индигене, живших в дикой стране, могли принимать грубую форму человека, но никогда не могли сойти за человека, никогда не могли достичь формы, которая не была бы чем-то средним. Человек-волк в страшилках. Иные, жившие в Дворе, старались не принимать промежуточную форму среди людей, но все они меняли части, когда им требовался какой-то аспект их другой формы. Как уши, которые лучше слышат. Или когти и клыки. В таких переменах была симметрия, даже если это был скорее инстинкт, чем сознательный выбор. Но это? Это было тело, вышедшее из-под контроля.

Он посмотрел на Блэра, который смотрел на него с сочувствием, смешанным с гневом.