Вороний остров

– Хайн. Дурацкое имя! Да, он помог многое скрыть. Многое, но не все. Кое-что мы с ним проконтролировать не смогли. Мы понятия не имели, скольких женщин Аксель изнасиловал, потому что он и сам не помнил. Десять их было или пятнадцать, он не знал. Некоторых он едва помнил, а мы не смогли их вычислить, зная лишь имена. А для большинства у нас и имен не было. Они проходили через его жизнь, не оставляя следа. Но всегда существовал риск того, что кто-нибудь из них вдруг вспомнит об Акселе, о том, что он с ними делал, где это происходило и все такое прочее. И тогда, я точно знала, ниточка в конце концов потянется ко мне, как бы я ни старалась дистанцироваться от брата.

Где-то вдали завыли полицейские сирены.

– Я по опыту знаю, что если речь идет о серии изнасилований, полицейские будут копать изо всех сил, чтобы добраться до ублюдка. А вот самоубийство – совсем другое дело. Если доказать, что это действительно оно, то дело быстро закрывают и сдают в архив. Пусть даже впоследствии что-то всплывет…

Голос Маккензи прервался, и Ребекка поняла остальное: даже если у одной из жертв Фоули проснется воспоминание – имя, описание внешности Фоули или того, как выглядела его квартира, – будет намного труднее найти виновного, который уже давно покоится на кладбище.

– Хайн уговорил Акселя выйти на этот мост, – вновь заговорила Маккензи. – Его не было рядом и он не толкал брата, но заставил прыгнуть. Сказал Акселю, что позвонит анонимно в полицию Нью-Йорка и расскажет им о Луизе. И еще о тебе и твоем брате. А также о двух других женщинах, с которыми нам пришлось разбираться.

Маккензи сделала паузу, а Ребекка ошеломленно поняла, что с каждым словом признания перед ней открываются все новые и новые злодеяния этой пары.

– Нам ведь удалось найти двух женщин по тем отрывочным деталям, которые с трудом припомнил Аксель. Мы избавились от них: выследили и заставили исчезнуть. Точно так же, как спрятали тело Луизы, как хотели избавиться и от тебя.

Ребекку затрясло. Значит жертвами стали три женщины, плюс Джонни и Трэвис.

То есть этих двоих, находившихся сейчас на ее кухне, можно смело называть хладнокровными убийцами.

– Конечно, – сказала Маккензи, – Аксель понятия не имел, что никаких анонимных звонков в полицию мы делать не собирались. Тогда возникло бы слишком много вопросов, на которые мы не захотели бы отвечать. Мы просто поставили его перед выбором: прыгнуть с моста или гнить в тюремной камере до конца своих дней. А такой человек, как Аксель, который всегда делал все, что ему заблагорассудится, в тюрьме не выживет.

Сирены звучали все ближе и ближе.

Маккензи посмотрела в сторону гостиной, как будто ожидала увидеть в доме полицейских. Если она вдруг засомневалась в своем решении, то сейчас было уже слишком поздно.

Она подняла плечи и глубоко вздохнула. До этого слова рвались наружу в ее отчаянном стремлении выложить все, освободиться от многолетнего груза. Теперь она выдавливала их по капле.

– Секреты, – сказала она. – Они как буи в океане. Их можно на время потопить, скрыть в самых темных глубинах, но в конце концов цепь рвется и они всплывают наверх. Вопрос только в том, сколько времени им понадобится, чтобы вновь оказаться на поверхности.

Ребекка всплыла. Она выжила.

Она была секретом, который не удалось утаить и утопить.

– Мне нужно было приехать сюда, – тихо сказала Маккензи. – Все мои мечты и устремления, то, чего я так хотела в своей жизни, не стоили всего этого.

Она развела руками вокруг себя.

– Я глаз не сомкнула с той самой ночи, когда Аксель убил Луизу. Наверное, я вообще нормально не спала за все то время, пока он был в моей жизни. И в какой-то момент я поняла, что не смогу сделать это снова. Не могу скрыть еще одну ложь. Когда я узнала, что ты выжила, я поняла, что настало время посмотреть одной из вас в лицо и признаться в том, кто я есть.

Когда сирены зазвучали уже у самого дома, Маккензи полезла в карман пальто. Ребекка услышала, как что-то звенит, а потом Маккензи положила на стол связку ключей от машины. Она взглянула на Хайна, и по выражению ее лица было трудно понять, о чем она думает, а потом посмотрела прямо на Ребекку. Подталкивая к ней ключи от машины, Маккензи сказала:

– Возьми их. Они от «мерседеса», который стоит рядом с аптекой «Уолгринз».

То есть в паре кварталов от дома Ребекки.

– Зачем мне эта машина? – спросила Ребекка.

– Там Трэвис в багажнике.

У Ребекки сжалось сердце.