Воронка времени

– Маэстро! Куда делись мои манеры? Позвольте представить Вам моих гостей. Это – синьорина Умма, дочь торговца, сегодня прибывшего из дальних стран к нам во Флоренцию, и её слуги, которым, как оказалось, палец в рот не клади.

– Леонардо. Винчи, – представился художник.

– Умма. А это мои друзья – Оля, Даша, Женя, Равиль и Кеша.

– Очень рад, очень рад, – промолвил добродушно маэстро и пожал руки детям. На мгновение он задержал ладонь Жени в своих руках и задумчиво пробормотал:

– Какое интересное лицо… Простите, простите. У художника всегда одно на уме – его картины. Так откуда же вы прибыли, дети мои? Сразу видно, что с обучением у вас обстоят дела лучше, чем здесь.

– Мы прибыли из далёкой северной страны. Из-под Москвы.

– Так вы московиты? Любопытно! Однако для иностранцев вы прекрасно владеете итальянским.

– Мой отец нанял мне учителей из самой Италии, а чтобы мне не было скучно одной, со мной учатся и мои друзья, – ответила Умка.

Ответ, видимо, пришёлся по душе Леонардо, он дружески похлопал по плечу Олю и сказал:

– Вы, видимо, большая умница. Ну что ж, проверим вашу сообразительность ещё разок. Кстати, это относится ко всем. Что вы скажете на такую загадку:

Ах, как прекрасен в разноцветье этот свет,
Но предсказанье, знаю, будет вещим:
Что очень скоро все цвета сольются в один цвет,
Неотличимы друг от друга станут вещи.

– Леонардо, так не честно, такие загадки надо решать на трезвую голову, – расстроенно буркнул Филиппино, потирая мочку уха.

Все окружающие стали согласно кивать головами, но тут вступил в разговор Кеша:

– Мне кажется, речь идёт о ночи.

– Правильно! Ну вы, ребята, и умники! Вдумайтесь, ведь это действительно так – ночью все цвета сливаются в один чёрный, а вещи становятся неразличимы без света факела. Надо будет мне побольше узнать о вашей стране, видать, головастые там люди живут. Не то что здесь.

– Не скажите, маэстро, у нас тоже множество мудрецов имеется, – возразил кто-то из толпы.

Люди раздвинулись, и стал виден говорящий. Это был молодой монах в белой рясе, скорее всего, из ордена доминиканцев.

– Без них, мудрых людей, не было бы нашей горячо любимой Флоренции: Брунеллески, Альберти, Пачоли, не говоря уж о великом Данте.

– Согласен, полностью согласен с Вами. Я не хотел никоим образом снизить достоинства отдельных представителей нашего города. Просто я хотел заметить, что если бы мы меньше обращали внимание на наши одежды, а больше на научные изыскания, то мудрость наших граждан выросла бы непомерно.

– Всё вам наука! Везде науку суёте в первую очередь. А наука – самое что ни на есть исчадие дьявола.

– Позвольте с вами не согласиться, отец мой. Не для того ли бог дал нам зрение, чтобы уметь увидеть, слух, чтобы уметь услышать, а разум, чтобы суметь понять. Не пользоваться тем, что даровано нам самим господом богом, кощунственно, не так ли?

– Это всё ваше словоблудие! Всё вывернете наизнанку, навыворот! – сердито буркнул монах и ушёл в вечернюю тень.

– Не обращай внимания, Леонардо. Эти бедные доминиканцы всё никак в себя не могут прийти после их разгрома во главе с Савонаролой. Дай им волю, мы бы опять сжигали книги да постились целыми днями. Но раз уж пошёл такой разговор, давай-ка третью загадку, ведь бог любит троицу, – закончил шуткой маэстро Липпи.

– Тебе, дорогой мой Филиппино, не могу ни в чём отказать. Вот вам ещё одна:

Деянье это всем нам издревле знакомо,
Будь то Париж, или Мадрид, иль дома.
Чтоб голод утолить, бессовестно готовы
Тащить мы пищу из рта чужого.
А тот чужой, хоть весь в пылу от гнева,
Не в силах защитить своё он чрево.

Со всех концов стола посыпались догадки, но Винчи лишь посмеивался и отрицательно качал головой, пока Умка не дотронулась до руки маэстро и тихо прошептала:

– Мне кажется, я догадалась.

– Давайте послушаем, что хочет сказать это дитя! – призвал Леонардо к тишине спорящих. Умка продолжала:

– Мне думается, речь идет о хлебе, который мы печём в печи. Хотя, может быть, и не хлеб, а любая другая пища, которую мы готовим там…

– Умница! Совершенно верно! – восторженно захлопал в ладоши художник. – Вы, молодые люди, заслужили награду за вашу сообразительность. Филиппино, налей им вина самого лучшего!

– Спасибо, маэстро. Нам достаточно вашей похвалы. По законам нашей страны детям пить вино не разрешено, – вставила быстро Оля.

– Замечательный порядок. Нам тоже бы надо ввести подобные законы. Многие беды могли бы избежать, кабы молодёжь не увлекалась употреблением напитков. Вот вам друзья и причина острого ума этих отпрысков – трезвость ума да знания. Но, я вижу, уже стемнело, пора бы и честь знать.