Вороной жеребец Кагыр-Кана

— Никто?.. Никто… твою мать!!! Легко же тебе рассуждать! В Отечественную наши деды дрались и гибли за свою Родину. У меня оба деда пришли домой все израненые. Они за Советскую Родину и за дорогого товарища Сталина готовы были не то что жизни — кровь по капельке отдать, печень свою орлу скормить, как Прометей. На Даманском тоже защищали Родину. В Чехословакии, в Афгане, в Анголе или во Вьетнаме солдаты и офицеры верили, что воюют в интересах страны, отстаивают какие-то идеалы… Да черт с ними, с идеалами… То есть, не черт с ними, русские не могут воевать без идеалов, просто сейчас я не о том… Главное — все они, дураки и умные, порядочные и карьеристы, щедрые и жадные, все они свято верили: случись с каждым из них что-нибудь, даже самое худшее, Родина не забудет и не оставит ни самого героя, ни его семью. И ведь так было, было! Пусть не афишировали, кто, где и за кой хрен кровь проливал, но и не бросали никого на произвол судьбы! Ну а эта, наша с тобой, война… Кто вооружил оппозицию? Кто позволил накачивать ее руководство и ее вооруженные отряды валютой? Кто допустил такой размах преступности? Кто бросил абсолютно неподготовленные войска в эту авантюру? Кто? Кто виноват в том, что мы, инвалиды, сейчас нищенствуем? Да, пока лежал я в госпитале, спонсоры всякие сраные подбрасывали нам то костюм спортивный, то по килограмму апельсинов, то еще что-нибудь. Пока мы воевали, они тут «бабки» хорошие зашибали, так почему бы и не раскошелиться слегка на нас, дураков? Опять же, реклама бесплатная на всю страну… Деньги, рождающие деньги. Но вот я здесь… На пенсию едва концы с концами сводишь. Коляска инвалидная в дверной проем не проходит. Вниз еще кое-как на лифте спустишься. А там как с крыльца по ступенькам прыгать? Впрочем, даже не это главное. Деньги, материальное — не главное! Ради чего, хочу я знать, ради кого я все это заполучил? Ради страны, ради своего народа, ради каких-то высших соображений политики?.. Молчишь? Конечно, что тут ответишь… Одни завоевывали поселки, высотки и опорные пункты, а другие здесь, за нашими спинами, завоевывали звания правозащитников и миротворцев, после чего опять нас же посылали завоевывать города и горы. Не так разве? Хотел я куда-нибудь устроиться подработать, приносить пользу родному народу… А что я умею? Командное училище с отличием закончил — вот и все образование. Как в том анекдоте: пиши — безграмотный… Учиться, скажешь? Правильно. Только у меня ведь контузия, у меня припадки случаются, кто со мной возиться станет? Впрочем, может, где и найдется какая-никакая работенка, если поискать. Вот только зачем? Кому это нужно? Стране? Так она сама, наша страна, не знает, куда здоровых безработных девать. Девок своих по всему миру в бардаки продаем. И получается, что если пойду все-таки куда-то работать, то всего-то пользы будет, что мне же на пропой больше достанется… Выпьешь — вроде, на душе полегчает. Пока не проспишься… Короче говоря, физиологическое существование бренной оболочки как-то еще можно обеспечивать и поддерживать. А вот как со смыслом жизни быть? Ведь для человека просто так эти самые физиологические потребности отправлять — для человека этого мало. Ему ведь душа дана, мозг совершеннейший, ум, интеллект… У кого-то смысл жизни заключается в том, чтобы деньги делать, у другого бациллу какую-нибудь открыть, у третьего — бабу лишнюю трахнуть… А у меня в чем он? Не знаю!!! Я воспитывался на определенных принципах, в определенных условиях. А сейчас все это отменяется. Это никому не нужно. Кроме меня. Хотя и мне все эти отжившие свое принципы тоже теперь не нужны. Ибо нынче правит бал «его милость дон Дублон»… — Инвалид торопился, говорил сбивчиво, запутался. И, почувствовав это, махнул рукой:- А-а! Наливай лучше!

— Легче станет?

Слепсова от вопроса передернуло. Но рюмку взял и рывком влил жидкость в себя.

— Не понял ты, Арсений…

— Почему же? Понял. Вам и в самом деле очень худо. Вот только и вы поймите, Николай Владимирович. Жизнь у всех изменилась. И далеко не всем она по нутру. Я тоже занимаюсь не лучшим делом, но мне хоть платят за то… Но ведь нытьем и брюзжанием личную жизнь не изменить к лучшему. Человек должен, вынужден приноравливаться к изменению ситуации… «Уколоться — и забыться» — этим ведь вы себе не поможете… Не знаю как и объяснить-то… Вы с нашими отношения поддерживаете?

— Практически нет. Ко мне мало кто заходит. Кому я нужен, такой вот? Только пару раз кто-то из бывших подчиненных передавал деньги. А что?

— Не знаете, кто из них в бизнесе преуспел?

— А зачем тебе?

— Я специально приехал из Сибири налаживать коммерческие связи.

— И ты, Брут… Вряд ли чем тебе помогу, мало о ком знаю. Дружок твой, Витька Волков, знаю, на коне сейчас. В смысле финансовом. На личном поприще у него не сложилось. Жена от него ушла к его же другу… Чего им, сукам, нужно? Ладно, меня, инвалида, моя стерва бросила. А его-то за что? Да еще к его же другу лучшему…

— Что верно, то верно, баб не поймешь… А к кому ушла-то? Я знаю его?