Воронцовский упырь

Дорогой Роман! Я очень люблю тебя, хотя твой род деятельности пугает меня. Я знаю, как ты ко мне относишься, и даже то, что ты полюбил меня из-за сходства с твоей Кариной, не отторгает меня от тебя. Наверное, мне надо рассказать тебе все, но я боюсь, что ты убьешь его, а ты обязательно это сделаешь, я знаю тебя, и тебя посадят в тюрьму, а я снова останусь наедине с этим жутким миром. Я жалею, что появилась на свет, мои страдания ужасны, сколько раз я хотела убить Серова, но опять же страх перед тюрьмой мешал мне сделать это, я очень боюсь закрытого пространства, боюсь быть запертой, тем более - в тесной камере бок о бок с воровками и проститутками, ты сам знаешь, что это такое. Только ты сильный, а я очень слабая, слабая до того, что даже не могу наложить на себя руки. Если бы у меня был пистолет, наверное, я бы сделала это, но все остальное пугает меня, я боюсь крови, растерзанного тела, высунутого языка. Серов знает про мой страх перед закрытым пространством и пользуется этим. Иногда он запирает меня на ключ либо в комнате, либо в доме, и я дико кричу и прошу его выпустить меня, делать со мной что угодно, только не держать взаперти. А ему эти крики доставляют садистское удовольствие.

А теперь, когда я познала счастье с тобой, мысли о самоубийстве вовсе неприемлемы для меня, я не хочу доставлять тебе боль, я и так знаю, как ты в жизни настрадался, хотя ты и скуп на рассказы. Я вижу все по твоим выжженным глазам, твоему страшному взгляду, который становится таким нежным, когда ты смотришь на меня. К тому же я теперь хочу жить, у меня теперь есть минуты радости. Только я боюсь одного - мне кажется, Серов насытился мной и хочет от меня избавиться. Однажды я видела его с молодой девушкой. Это нехороший признак. Он просто так не уходит, он должен уничтожить прежнюю женщину, так было у него уже дважды. Наверняка я должна все это рассказать тебе лично, но я боюсь, боюсь всего - раз, борок, крови. Вот я и пишу это письмо на всякий случай: если со мной что-нибудь произойдет, ты поймешь, Где лежит письмо, и прочтешь его, если же не поймешь, то отец обнаружит его там, когда будет читать мамины письма, а он всегда делает это на ее день рождения, день смерти и Новый год. А мамин день рождения десятого мая.

Дорогой Роман! Прости меня за те страдания, какие тебе может принести встреча со мной. Я искалеченный человек и вряд ли дам тебе то счастье, которого ты хочешь. Серов отпускает меня общаться с родней и подругами, он знает, что я никогда ничего не скажу, но наши встречи с тобой насторожили его, он затаился, стал тихим, внимательным, пальцем меня не трогает. А это плохой признак, мне кажется, он что-то задумал. И не подстроил бы он какую-нибудь мерзость и тебе, это мстительный человек с черной душой. Господи! Почему у меня не хватает сил рассказать тебе все прямо и честно?! Я боюсь, Рома, я боюсь, боюсь, боюсь... Твоя Юля. 7Л.99 т.".

Она была у отца на Рождество и написала там это письмо. А пропала она тридцатого января. Этот упырь подготовил все здорово, впутал сюда и аферюгу Красильникова с его взбалмошной женой, и двоюродную сестру в Питере, и Женьку, который звонил им, и, разумеется, его. Только одного не учел профессор - того, что Роман без зазрения совести разрежет его на сотни мелких частей и заставит самого эти части сожрать. И сделает он это сегодня, сейчас, как только увидит Серова.

Но главное-то не в этом. Главное - где Юля?

А судя по всему, она уже мертва, этот маньяк подкараулил их с Ниной Красильниковой, заманил куда-нибудь и прикончил. Роман по телефону велел следить за любыми передвижениями Серова, но теперь он пожалел об этом, надо было брать его немедленно и вытягивать из него правду. Он снова позвонил Чижу, не сбавляя скорость машины. "Чиж, как дела, не появлялся?" - "Нет, зевнул в трубку Чиж. - Звони Валере". Роман набрал номер Валериного телефона, но мобильник ответил, что абонент вне пределов досягаемости. Романа начало охватывать бешенство, тем более что сзади его неотступно преследовал какой-то лихач на "Тойоте", сигналил фарами и требовал освободить левую полосу. Но Роман и не думал освобождать полосу. Он уже пересек окружную дорогу и мчался в сторону Воронцова. Лихач продолжал наседать на "Ауди" Романа, Роман поглядел в зеркало заднего вида и увидел за рулем "Тойоты" какую-то глупую молодую харю, выпендривавшуюся перед сидящей рядом чувихой. И чтобы он уступил дорогу этому козлу? Да ни в жизни...