Вороны Чернобога

И они, вполголоса переговариваясь, начали подниматься за Русей по лестницам. А радостные барабашки скакали по стенам и обсуждали Зеркальника. Судя по их словам, он уже ушёл в другой подъезд, куда кто-то приехал в качестве позднего гостя.

Когда Руся открыла дверь в квартиру Данияра, Карина всё так же сидела на диване, положив себе на живот большую, с потрёпанным рисунком под гобелен подушку-«думку» и обняв её. То ли спала, то ли задремала. В последнем деле её помогала дрёма, взобравшаяся на «думку» и активно зевающая. Хмурый Митя обнаружился на тёмной, без света кухне. Он стоял у кухонного окна и смотрел на улицу. Мужчины заглядывали в гостиную и тут же направлялись на кухню же, где девушка включила верхний свет, несмотря на странное недовольство Мити.

- Данияр, с нею точно всё в порядке? – спросила Руся.

- Теперь уже точно, - ответил ворон. – Если б что, вокруг неё ещё оставались круги времени. Но сейчас они опали. Теперь она в безопасности.

- А ты умеешь такие заклятия убирать? – рассеянно поинтересовался Александр Михайлович, посматривая на бумаги Всеволода, которые Митя принёс сюда, на кухню.

- Нет. Я только вижу, - признался Данияр. - Такие вещи умел делать Мрак. Всеволод – тоже, но у него уходило больше времени на снятие заклятия. Мрак же мог глянуть – и заклятия как не бывало.

- Так кто же эта женщина? – в воздух спросил Александр Михайлович.

- Что за женщина? - негромко переспросил Митя у Руси, и та пересказала ему всё, что видел Зеркальник.

- Вариантов ответа на этот вопрос очень много. Надо сосредоточиться на другом. – Данияр сел за стол, не спуская глаз с бумаг.

- Надо, - согласился Александр Михайлович. – Например, на том, все ли бумаги здесь. Ты знал про них – можешь сказать точно, все ли здесь?

- В таких бумагах Всеволод обычно писал дела, которые мы проводили, - ответил Данияр. И оживился. – Между прочим, эти дела могли бы помочь мне не только вспомнить, что было, но и вспомнить, чему я ещё вас не научил.

- Это как? – удивился Митя.

- Просто. Вспомню, как эти дела проходили, – вспомню, какие приёмы применял, чтобы выполнить их. Я предупреждал: я практик.

Он взял в руки бумаги, и присутствующие затаили дыхание, с беспокойством следя за ним. Шелест перебираемых, шорох откладываемых… Митя не выдержал:

- Ну? Что?

- Бумаги, судя по датам, – за полгода моей работы. Здесь только то, что касается лично меня. Но в полном объёме. Теперь можно будет даже восстановить связи с заказчиками. И продолжить с ними… сотрудничество.

- Данияр, - обратился к нему Александр Михайлович, - можно я просмотрю их? Я обычно быстро вникаю. Мне бы очень хотелось знать, что именно вы делали и каким образом всё происходило.

Данияр, словно машинально, сжал бумаги в руках и с минуту смотрел на них. Поднял глаза и неловко улыбнулся.

- Скажу честно – отдавать бумаги на дом не хочу.

- А если сделать копии? – спросила Руся. – У меня здесь, в бабулиной квартире, есть компьютер и ксерокс к нему. Бумаги ведь не секретные? Почему ты их давать не хочешь? Боишься потерять?

Ворон снова помолчал немного, а потом нехотя признался:

- Это единственное, что осталось от моей прошлой жизни. Как-то… стрёмно расставаться с прошлым, хоть это всего лишь бумаги. Нет, не бумаги… Фиксированная прошлая жизнь.

- Вы как маленькие, - пробормотал Митя и зевнул. – Александр Михайлович, а у вас дома компьютер есть?

- Ноут у меня.

- Ну вот! Я видел – у вас айфон клёвый. Сфоткайте листы – и всё. Дома почитаете.

Мужчины переглянулись, и Руся засмеялась: выход, и такой простенький, найден!

Пока суд да дело: пока Данияр раскладывал листы, а Александр Михайлович готовился их фотографировать, Руся тоже не сидела сложа руки. Поесть они чуть-чуть поели, но, неизвестно, как вороны, а ей самой вдруг так есть захотелось! Вообще, она заметила, что именно по ночам голод будто накидывался на неё. Так что она зажгла духовку, достала из холодильника большую чашку с полуфабрикатом – с творогом, смешанным с тёртым сыром, добавила туда яйцо, приправы и начала тереть на мелкой тёрке сардельку. Митя, сообразивший, что она готовит, схватил доску и хлеб и принялся резать его на ломтики. Поглядывая в сторону Руси, проворчал:

- Давай-давай! Нечего! Всю сардельку клади! Мне нравится, когда там больше колбаски, чем сыра!

- Ещё и привередничает! – фыркнула девушка.

Митя её горячие бутерброды любил.

Когда мужчины закончили с фотографированием, Руся уже доставала противень с бутербродами, источающими такой аромат, что со стола мгновенно смели все посторонние предметы и с трудом дождались, пока Митя разольёт на всех чай.

- Карину зовём? – спросила Руся.

- Она спит, - сказал Данияр.

- Почему? – поразился Митя. – Ночь – наше время!

- Она в такой передряге побывала, что для неё сон сейчас – настоящее лекарство.

Очередной перекус подвиг Александра Михайловича на размышления.

- Надо бы суммировать всё, что произошло. Девушка-воронушка, насколько понимаю, теперь наша?

- Не уверен, - вздохнул Данияр. – Если ворон себя осознал вороном, это ещё ничего не значит. Права давить на неё у нас нет.