Вороны вещают о смерти

Оказалось, и нечисть не прельщает исполнять чью-то чужую волю. А объединяет нас то, что ни у кого нет выбора. Лихо уготовано приносить несчастья, и он будет, и изменить это нельзя.

— Лихо… а имя у тебя есть?

Он задумался ненадолго, прикрыл глаз, словно пытался отыскать нечто давно забытое внутри себя. Пожал плечами:

— Может, и было, но теперь я его не помню. Здесь некому звать меня по имени.

— Так выбери себе любое. У нас говорят, что в имени кроется особая сила, как в волосах и зубах, и что если оставить ребенка безымянным, он так и не сможет отыскать свой путь.

— Путь… — задумчиво повторил он, после чего обвел окружающее руками. — Разве же может быть что-то помимо этого?

Пришел черед мне пожать плечами.

— Кто знает.

— Лес и людские горести. Вот и весь мой мир, и путь, и смысл.

Прозвучало это с печальной уверенностью давно смирившегося с заточением узника. Я попыталась представить себя на его месте. Не смогла.

— Должно быть, тяжело в одиночку…

Даже как-то не задумываешься, что нечисть так сильно похожа на людей.

— Что ж, я подумаю над именем. А как твое?

— Огнеслава. Друзья зовут Огнишей. — Я замялась на миг и робко улыбнулась. — И ты тоже можешь.

— Ог-ни-ша… — протянул он, будто пробуя имя на вкус. На лице появились смущение и замешательство одновременно. — Считаешь, мы можем стать друзьями?

— А как же. Ты помогаешь мне, хотя и не обязан. И разговаривать с тобой интересно. — Моя улыбка стала шире, и я надеялась, что он разглядит в ней искренность. — Похоже на начало дружбы.

Лихо приподнял уголки губ в ответ. Потом вдруг помрачнел, улыбка потухла, как догоревшая в ночи свеча. Он опустил взгляд к земле, проговорил с тоской:

— Хотелось бы, чтобы это было так, но… — Из груди вырвался тяжкий вздох, выражающий больше, чем любые слова. — Испокон веков существует порядок: нечисть либо служит человеку, либо владеет им.

Я нахмурилась:

— Не верю, что не может быть иначе.

Лихо только сокрушенно покачал головой.

— Спасибо за твои слова, Огниша. Но, кажется, я стал забывать свое место. Не просто так Лихо скрывается ото всех в дремучем лесу. Лихо приносит беду всем, кого встретит. Зря я попросил тебя остаться. Как бы не случилось теперь худого.

— С Рябиной ведь не случилось, — упрямо возразила я, но в душе уже начали проклевываться сомнения. Глядя на этого юношу, так легко можно было забыть, что не человек передо мной, а одна из самых опасных нечистей.

— У волхва был дар. Только дар и защитит от нечистой силы. — Лихо запахнул мшистую мантию, спрятав руки. — Расскажи про ребенка и уходи, пока проклятие к тебе не прицепилось.

Я поджала губы, но спорить не стала. Он хотел как лучше, и мне следовало быть благодарной за это. Но горечь обиды все же прокралась в сердце. Обиды не на Лихо, а на тех, кто придумал обойтись с ним так несправедливо.

Но пока следовало сосредоточиться на мальчике и на том, что ещё можно исправить.

— У него и жар, и озноб. Дрожит постоянно и даже судороги были. Сознание спутанное, почти не просыпается. И ещё хрипы — видно, дышать тяжело.

— Похоже на болотную лихорадку. В селе, наверно, думают, что это я болезнь навлек?

— Ну… — Не хотелось лишний раз напоминать ему, что народ винит нечисть в любых своих невзгодах. Хотя, кажется, он успел смириться с таким отношением и не ожидал иного. — Это ведь не так, правда?

— Я уже давно подобным не занимаюсь. Когда-то, в начале пути… — Лихо задумался было, вгляделся в полузабытое прошлое, но потом встряхнул пепельными волосами, снова обратив ко мне взгляд. — Ну да ладно. До первых сумерек собери горькую полынь, листья сирени и кору ивы. Из них приготовь отвар и пои ребенка по ложке три раза в день. Вот только без Слова отвар может и не помочь. Если ребенок не поправится, не будут ли родители винить тебя в этом?

В горле вдруг пересохло. Сама старалась не думать о плохом, но и не тешиться бессмысленной надеждой. И я боялась, очень. Боялась так, что не раз возникали мысли не вмешиваться. Пробормотала:

— Я все же попробую. Вдруг это единственный шанс для ребенка излечиться? Нельзя упустить его из страха перед неудачей.

— Как знаешь, — вздохнул собеседник. — А теперь ступай, Огниша.

— Полынь, сирень и ива… Благодарю за помощь.

Хотелось сказать ещё многое. Но простое слово не могло выразить того, что переполняло меня в этот момент. Да я и сама не осознавала всего. Казалось, внутри зарождалось нечто новое, неизвестное, пока ещё не обретшее форму. Пообещала:

— Я ещё вернусь. Можно?

Лихо какое-то время раздумывал в молчании. Хмурая морщинка показалась на миг между бровей, а потом так же быстро исчезла, и лицо снова стало похоже на высеченную из камня маску.

— Хорошо. Но только с оберегом. Сделай себе такой оберег, который защитит от болезней, проклятий и влияния нечистой силы.

Я кивнула и поднялась. Прошлогодняя хвоя тут же захрустела под обмотанными тряпицей ступнями. Навьи духи вдруг затихли, затаились. Замолк и дятел, что без устали выстукивал где-то в вышине. Даже ветер не нарушал воцарившуюся тишину шелестом листьев.