Вороны вещают о смерти (СИ)

– Старейшина предлагал бежать ещё до того, как новый покойник появился, – объяснила Томира. – Теперь-то он не может этого позволить, иначе люди бунтовать против него начнут. Вот и сидим тут в ожидании неизвестно чего. Ведь не докажешь им, что нет у меня никакой силы. Одна надежда, что к ночи они разойдутся, и мы сможем в темноте выбраться из этого проклятого села.

– А если не разойдутся?

– Тогда… тогда сама выйду к людям. Пусть делают что хотят, только б детей не трогали.

Я тяжело вздохнула. Похоже, оставалось лишь одно. Если Томира погибнет, а я даже не попытаюсь ничего сделать, чтобы этому помешать – буду винить себя всю жизнь. Нужно только придумать, как убедить людей, что остатки моего дара – не колдовство.

– Я схожу за старейшиной, – твердо проговорила я, глядя женщине в глаза. – И сегодня же, при всех признаюсь, что умею определить колдуна. Заставлю всех пойти на капище – и ты пойдешь, вступишь в круг богов, и все увидят, что ты не колдунья.

– Да кто тебя послушает, девочка? – сердито бросил мужчина. На лице его жены сначала тоже проступило сомнение, но постепенно оно сменилось робкой, отчаянной надеждой.

– Правда? Думаешь, это правда поможет?

– Уж богам-то люди должны поверить.

– И то верно. – Томира кивнула, вцепилась в эту крохотную надежду на лучшее, как утопающий цепляется за соломинку. И как бы хотелось мне, чтобы эта соломинка выдержала! – Надеюсь, что так. Почему же мы про капище раньше не подумали… Ох, деточка, надеюсь, что поможет! Век буду благодарна! – В тусклом свете заблестела выступившая на ее глазах влага. – Единственная из всех помочь пытаешься. И это после того, что я тебе сделала…

Я нахмурилась, пытаясь понять, о чем говорит женщина. Сходу припомнить ничего не удалось: ни с ней, ни с ее старшими детьми мы не общались, и вряд ли она даже знает, как меня зовут. Сердце тронула тревога, подозрительность снова поселилась в нем.

– О чем это вы?

Растерянная Томира открыла было рот, но тут громкий звук заставил нас всех дернуться. Что-то с грохотом ударилось о крышу сарая, а потом ещё раз, с другой стороны. Снизу тоже послышался шум. А в следующий миг сверху сквозь щели протиснулось пламя. Оно быстро пожирало сухой камыш, укрывающий крышу, и сыпалось искрами нам на головы. Сено могло вспыхнуть в любой миг.

Томира с мужем глянули наверх, потом друг на друга. Медленно на их лицах отразилось осознание, потом испуг, переходящий в панику. Кто-то из детей заревел. А внизу замычали перепуганные коровы.

Я замешкалась всего на мгновение. Потом бросилась к лестнице. Крикнула остальным:

– Скорее!

А Томира надрывно заголосила:

– Дети! Дети!

– Живее сюда! Вниз! – кричал ее муж.

Оба они замахали детям руками, поторапливая их, а по крыше уже расползлось два больших красных пятна, и с них непрерывно сыпались вниз искры. Мальчик постарше вскочил и потянул сестру за руку, но та ревела и в испуге сопротивлялась. Жерди под одним из пятен не выдержали и полетели вниз вместе с языками пламени и остатками горящего камыша. Огонь тут же перекинулся на сено. Все вокруг заволокло дымом. Мужчина кинулся к дочери, подхватил ее на руки и подтолкнул сына вперёд себя. Тут рядом с ним обрушилось и ещё одно горящее пятно, едва не угодив на голову. Девочка завопила.

Спустившись, я быстро огляделась.

Видно, кто-то забросил факел в окошко, солома с той стороны вспыхнула, и теперь пламя лизало заднюю стенку хлева, грозясь вот-вот перекинуться на другие.

Я кинулась к воротам, сдвинула засов и толкнула – но они не поддались. Навалилась плечом и толкнула снова, сильнее, и потом ещё, до боли в руках и бедре.

Пламя уже растеклось по крыше, и теперь из всех щелей непрестанно сыпались искры. Стало жарко и густой едкий дым заволакивал глаза, скреб горло. Все трещало и хрустело, коровы протяжно ревели, жались подальше от огня и били копытами.

Пока я боролась с воротами, остальные спустились с сеновала. Там уже вовсю полыхало пламя.

– Не выходит, – обернулась я к мужчине. Тот передал дочку жене и с силой толкнул створку двумя руками.

– Снаружи заперто! Вот же погань проклятая!

Он принялся ногами и кулаками колотить по воротам, пытался выбить плечом, но они лишь с грохотом сотрясались под его ударами.

– Быстрее, быстрее! – причитала Томира.

Девочка непрерывно ревела, все ее лицо было мокрым от слез, а под носом собрались сопли. Мальчик с выпученными глазами вертел головой по сторонам, вздрагивал, когда ломалось дерево, и испуганно жался к матери.

Из-за густого черного дыма жгло глаза. Они слезились, и приходилось часто моргать, а в горле словно рыбий хребет застрял. Каждый вздох становился все труднее, будто вместе с дымом я вдыхала и обжигающее пламя.

Пока мужчина пытался пробиться наружу, я принялась возиться с веревками, которыми были привязаны коровы. Обезумевшие животные таращили большие темные глаза, мотали головами и дергались, а огонь уже потихоньку перекидывался на потолок и соседние стены. Было жарче, чем в самой жарко натопленной бане.