Вороны вещают о смерти (СИ)

Вместе мы понести венки к деревцу, установленному посреди поляны. Черноклен высотой в два человеческих роста уже был обвешан венками и обвязан лентами, а на месте его удерживали натянутые веревки. Под деревом стояла плетёная из соломы и веток кукла, разодетая в цветной наряд – символ Ярилы. К его ногам люди приносили праздничные блюда – блины, открытые пироги, кисели и брагу.

Я остановилась в нескольких шагах от черноклена, размахнулась и бросила венок. Он зацепился за ветку почти на самой верхушке.

Беляна улыбнулась мне:

– Добрый знак, – а потом сама подбросила венок.

После я распустила одну из вплетенных в косы лент и повязала ее на нижней ветке дерева. Каждая девочка, девушка и женщина могла оставить здесь по ленте или кусочку ткани. Так что и ветки, и даже веревки, удерживающие дерево, пестрели разноцветными, развевающимися на ветру лоскутами.

Закончили мы как раз вовремя: старейшина, который снова подменял сегодня волхва, застучал в барабан, созывая всех к капищу. Люди потянулись к восточному входу в круг богов, но на капище пока не вступали: следовало дождаться возжигания Живого огня.

Внушительных размеров серые от времени чуры богов возвышались над частоколом. Все они были обращены лицами к восходу и составляли внутренний круг. А между ограждением и кругом богов стоял жертвенный камень. Старейшина первым вошёл на капище через массивные резные ворота без дверей, опустился на колени у камня и принялся складывать костер. Установилась полнейшая тишина, когда он начал высекать Живой огонь трением. Селяне наблюдали затаив дыхание. Если Живой огонь так и не получится развести – жди беды.

Доброгосту потребовалось больше времени, чем волхву Рябине, но в конце концов трут задымился, крохотный огонек показался из-под сухого мха. Медленно он принялся за солому и щепу, а потом вдруг ярко вспыхнул, и дым потянулся к полуденному солнцу. Старейшина поднялся с колен и вскинул вверх обе руки. За ним немедленно повторили остальные, и тихое напряжённое ожидание сменилось оглушительным ликованием.

Теперь старец взял густой пучок сухой полыни, подержал над огнем, пока трава не начала тлеть, встал на воротах и затянул песню. По одному люди потянулись на капище, и каждого вошедшего старейшина окуривал дымом тлеющей полыни, очищая от всего недоброго.

Когда подошла моя очередь, не пойми откуда взялось волнение. Я замялась на миг перед входом, подумала: вдруг не смогу зайти? Вдруг общение с Лихо наложило темный след, и боги сочтут меня недостойной своей милости, а все вокруг убедятся, что я и есть колдунья?

Страшно было, но я заставила себя проглотить страх. Сжала края рубахи в кулаках и ступила к воротам.

Терпкий непрозрачный дым окутал меня, забрался внутрь и заскреб горло. Я зажмурилась, сделала ещё шаг.

Открыв глаза, заметила направленные ко мне в ожидании взгляды. Люди тоже гадали, смогу ли я пройти. Но боги не видели во мне ничего дурного.

Я тихонько выдохнула и положила на жертвенный камень травы – полынь, зверобой и крапиву. На рассвете все эти травы бросят в воду во время купания, чтобы прогнать нечисть и снять порчу. После, проговаривая про себя слова благодарности, я прошла по всему кругу богов, дотронулась до каждого идола, вгляделась в их суровые неподвижные лица. Вот хмурый Перун с длинной бородой и громовым мечом, Макошь со снопом колосьев в руках, старец-Велес с посохом и медвежьей шкурой. Их лики были вырезаны высоко, у самых вершин деревянных столбов, и никогда не удавалось заглянуть им в глаза. Люди могли лишь скромно топтаться у их ног.

Выйдя с капища через западные ворота, я поискала глазами Беляну.

– Ты иди, веселись с остальными, а у меня дело есть.

Девушка нахмурилась, проследила за моим взглядом. А глядела я на людей, которые покидали капище.

– Ты что же, задумала за народом проследить? Хочешь понять, кто не явится на празднование, и обвинить в колдовстве?

– Я никого не хочу обвинять, но проследить не мешает.

– Огниша, – нравоучительно протянула подруга. – Погляди, вон их сколько. А знаешь, сколько больных в селе, и стариков, которые ходить не могут? Их тоже подозревать будешь?

– Знаю, – кивнула я. – Как закончится обряд, снова найду тебя. Честное слово!

Беляна тяжело вздохнула, тряхнула светлыми косами.

– Ну… что мне переубеждать тебя, все равно по-своему поступишь. Кое-кто из ребят тоже следить собрался – на костре вчера обсуждали. Ты хоть не одна будешь.

Я благодарно улыбнулась ей и поспешила к восточным воротам. А вдруг и правда увижу, что кто-то перед самым входом развернется.

Я сидела на пригорке неподалеку от капища, уныло уткнувшись подбородком в сцепленные ладони. Сотни людей прошли через круг богов, и ни один не повернул на входе. Вот уже и обряд завершился, а я все сидела на месте. Пришлось признать, что так и не приблизилась к ответу на главный вопрос, и что затея была глупой с самого начала. Сотни человек со всего села… Да я половину из них даже узнать не смогла, не то что понять, кого не хватает!