Ворошиловград

— Оставайся, конечно. Видишь, меня тут родственники апельсинами завалили, я себя чувствую, как на Новый год.

— Почему на Новый год? — не понял я.

— Мне в детстве апельсины всегда покупали на Новый год. Ну или когда я простужалась и сидела дома. Так что я чувствую себя школьницей. Давай, помоги мне всё это съесть.

— Хорошо, — согласился я и начал чистить ей апельсин.

Апельсины были теплые, словно лампы дневного света. Они брызгали соком. Ольга брала дольки апельсина, сок стекал по ее пальцам. А поскольку пальцы у нее были длинные, то стекал он бесконечно долго, пока она не смахивала капли легким движением.

— Послушай, — сказала, — я знаю, что Шура что-то там организовывает. На аэродроме.

— И что?

— Ты же будешь там с ним?

— Ну, буду.

— Смотри за ним, ладно? — попросила Ольга.

— А чего за ним смотреть?

— Он какой-то странный в последнее время. Стареет, наверное.

— Наверное, — не возражал я.

— Будь возле него, хорошо?

— Хорошо.

— И сам будь осторожен, — попросила Ольга.

— Да ладно. Что может случиться?

— Надеюсь, ничего, — ответила она. — Почитай мне, — попросила вдруг.

Я поднял с пола книгу. Какое-то пособие по бухучету. Страницы были щедро залиты кофе и почерканы карандашом, будто кто-то хотел переписать всё заново.

— Что-то интересное? — спросил я Ольгу.

— Взяла, что было в офисе, — объяснила она.

— О, — вспомнил я, — мне тут пресвитер какую-то книгу передал. Хочешь, ее почитаю?

— Пресвитер? — тут же напряглась Ольга, но быстро успокоилась или сделала вид, что успокоилась. — Ну, давай. А что за книга?

Я достал из кармана куртки переданную Тамарой книгу, обернутую серой папиросной бумагой. Зачитанные и пожухлые, страницы частью отклеились и постоянно выпадали. В общем, видно было, что книгой пользовались часто и не слишком аккуратно, возможно, даже перечитывали и делали закладки, брали с собой в дорогу, но никогда и нигде не забывали. А называлась она вообще странно: «История и упадок джаза в Донецком бассейне». Я полистал желтые страницы.

— Не знаю, — сказал, — будет ли это интересно. Может, лучше почитаем про бухучет?

— Бухучет у меня в печенках сидит, — сказала Ольга. — А про что твоя книга?

— Про историю и упадок джаза. В Донецком бассейне.

— Разве там был джаз? — удивилась она.

— Похоже, что был.

— Ну, давай, — согласилась Ольга. — Только читай с середины, так интереснее.

Была вторая половина дня, октябрьское солнце, казалось, совершенно запуталось в яблоневой листве, и лучи его двигались по полу, как водоросли в прозрачной воде. Я подумал, что мы с Ольгой уже были вместе в больничной палате и тогда всё закончилось как-то непонятно, вернее — не закончилось вовсе, всё продолжается до сегодняшнего дня и будет продолжаться еще неизвестно сколько. Ольга удобно устроилась на больничных подушках, глядя куда-то сквозь меня, куда-то туда, где на белой стене двигались медленные яблоневые тени.

И я начал читать с середины.