Ворота из слоновой кости

Кононов отрешенно созерцал грандиозное представление «летняя гроза в мегаполисе» и никак не мог поверить в реальность произошедших за этот день событий. То, что он услышал от Сулимова, действительно, казалось сказкой бабушки Арины, вернее, даже не сказкой, а заурядным фантастическим рассказом эпигонов Уэллса, но Кононов знал, что это отнюдь не сказка, не выдумка фантастической братии, всяких там казанцевых и гуляковских – и он вряд ли когда-нибудь вернется в июнь две тысячи восьмого. Потому что не доживет. А если даже и доживет – это будет уже другой июнь...

Сулимов поведал ему, что есть человек, который изобрел устройство, с подачи Уэллса давным-давно называемое «машиной времени». Эта машина могла возвращать человека в прошлое, и путешественник, при соответствующей подготовке, способен был натворить всяких дел в этом прошлом, тем самым внеся коррективы в будущее. Конечно, никто не ответил бы на вопрос, насколько серьезно изменится сегодняшняя реальность, говорил Сулимов, если пришелец вмешается в события прошлого. Вряд ли можно повлиять на будущее, срубив в прошлом лишнее дерево или стащив на рынке яблоко у зазевавшейся торговки. Вряд ли долетит до будущего звон разбитого стекла в окне дома номер пять по Сретенскому переулку или стук среди ночи в дверь каких-нибудь супругов Рогачевых из Вышнего Волочка, нарушивший сон хозяев...

Но путешественнику под силу учинить не только мелкое хулиганство. Зная о «судьбоносных» событиях двадцати – или тридцатилетней давности, он может повлиять на ход этих событий – или же и вовсе предотвратить их.

В Кононове взыграло его не до конца еще забытое историческое образование и он, не дослушав Сулимова, принялся возражать.

Разве одна-единственная личность – не царь, не президент, не министр обороны, а обыкновенный средний человек способен повлиять на ход истории, а тем более изменить ее, да еще и не в древние времена, когда что-нибудь такое и могло проскочить, а в двадцатом веке? Разве в состоянии он предотвратить Вторую мировую или ташкентское землетрясение, чернобыльскую катастрофу или экспансию СПИДа?

Нет, отвечал Сулимов, путешественнику по времени, конечно же, не под силу оказать решающее воздействие на социальные, техногенные и природные катаклизмы, но сделать он все-таки может немало. Например, подпоить и спровоцировать на дебош ставропольского комбайнера Горбачева – и прощай, комсомол, и дальнейшая политическая карьера. Отравить в Свердловске паленой водкой молодого строителя Ельцина. Утопить в Днепре двуличного хитрюгу Кравчука. Послать в ЦК КПСС анонимку о том, что на Чернобыльской атомной занимаются опасными экспериментами; поверят не поверят, но сигнал проверять будут – глядишь, и пропадет охота баловаться с «мирным атомом». Позвонить в милицию накануне представления «Норд-Оста» и сообщить о готовящемся теракте, указав номера автобуса, на котором приедут террористы. Такими же звонками остановить вылет самолетов с взрывными устройствами на борту...

«Так что же в этом плохого?» – вскинулся Кононов. Спасти жизнь сотням, уберечь от последствий Чернобыля тысячи и тысячи, не допустить развала Союза и прихода теперешней эры отчаяния и мрака, где человек человеку поистине – волк... Ворвавшись в рубку, изменить гибельный курс «Адмирала Нахимова»; размахивая на рельсах какой-нибудь тряпкой, остановить поезд вдали от скопления газа, вырвавшегося из поврежденной трубы; напроситься в попутчики к Виктору Цою, не дать ему заснуть за рулем в тот роковой день; отговорить идти купаться на Волгу Лешку Тарасенко из соседнего подъезда... Разве это плохо – хоть немного уменьшить груз несчастий в подлунном мире?

Сулимов не оставил камня на камне от рассуждений Кононова, представив все с совершенно иной, обратной стороны.

Возможно, говорил он, без Горбачева Союз действительно бы не рассыпался прахом. Продолжалось бы великое противостояние двух сверхдержав, и в конце концов, как не раз предполагали – и не только писатели-фантасты, – из-за ошибки, ложной тревоги или чьих-то подкачавших нервов разразилась бы подобная Армагеддону война с финальной «ядерной зимой».

Возможно, чернобыльские экспериментаторы, встревоженные проверкой – или даже простым звонком из ЦК, – отказались бы от своих планов, но кто даст гарантию, что справиться с зудом в руках сумеют на других атомных, в Центральном регионе или под Ленинградом? Может быть, именно чернобыльская трагедия предотвратила трагедию гораздо большую – превращение половины европейской части России в атомную пустыню...

Кто знает, кем бы стал пятилетний малыш, погибший в тот страшный вечер на «Адмирале Нахимове»? Что если – создателем вируса, которому суждено через сколько-то лет переполовинить человечество?

Сорвется теракт на Дубровке – и чеченцы пустят в ход запасной вариант, с захватом какой-нибудь областной филармонии, в Саратове или Новосибирске, там ведь нет особой охраны «культурно-массовых зрелищ». И погибнет в этом Саратове или Новосибирске человек, который в будущем смог бы раскрыть секрет продления жизни лет на пятьдесят-семьдесят, а то и больше...