Ворота Сурожского моря

Паша неспешно поднялся на помост, опережая распорядителя. Наверху остановился, сложив ладошки на толстом животе.

Сегодня ему приготовили трех женщин и одного мальчишку. Что ж, какой-никакой, а выбор. Хранителю крепости редко нравились новые рабы. Как правило, они попадали к нему на помост избитые, а то и покалеченные. Часто изможденные пленом, с понурыми плечами и взглядами. Таких он не любил. Паша предпочитал шустрых, с горящими глазами и гордо поднятыми головами – этих приятно ломать. Пытками, голодом, лишением сна. У Кудеяра с фантазией все нормально. Рано или поздно почти все сдавались. Ну, а если кто не желал уступать, для таких у палача припасен целый набор казней. Одна другой интересней. Отличное средство от скуки.

Паша начал осматривать свежее поступление с краю, как на базаре, переходя от плохого к лучшему. Кудеяр, зная привычки хозяина, специально выстроил их в нужном порядке. Первое предложение – пожилая женщина, босая, с потухшим взором, стояла у края помоста. Она не двигалась, лишь слегка покачивала головой, словно была не в себе.

– Эту можно на кухню, – с ходу определил паша.

– Совершенно верно, многоуважаемый, я как раз это и хотел вам предложить.

Рядом с ней отворачивалась молодуха с длинными распущенными белокурыми волосами. Нервно жумкая зажатый в ладонях платок, она не поднимала головы. «Новенькая, – догадался паша, – видать, пленили совсем недавно, русская еще не привыкла к новому положению. Но ничего, пообтешется, свыкнется, – мысленно хмыкнул Калаш, и его колючий взгляд скользнул по нежному телу девушки. – И очень быстро».

Отпустив колыхающийся живот, он приподнял двумя пальцами подбородок новенькой. Девушка задрожала, но перечить не посмела.

– Хороша! – оценил паша, разглядывая ее стройную фигуру. – Пожалуй, я ее осчастливлю. Пусть готовят для моего гарема. Беру. Будет тринадцатой наложницей. Счастливая цифра, а?

– Совершенно верно, многоуважаемый. Смею заметить, замечательный выбор, – обогнав пашу, Кудеяр пристроился впереди. – Ну, а дальше уже нечего смотреть, – засуетился он. – Этих ногайский князь Наиль отдал в счет долга.

– Ну-ка, ну-ка, – шагнув в сторону, Калаш замер, хитро прищурившись.

К темноволосой девушке со свежим, еще красноватым жутким шрамом через все лицо жался чем-то похожий на нее мальчишка лет десяти-одиннадцати. Возможно, брат. Он был худ, грязен, но глаза гордеца словно жили своей жизнью, кидая вокруг свирепые взгляды. «Эх, как дикий волчонок! Хорош, хорош!»

Девушка высоко поднимала подбородок, и оттого казалось, глядит куда-то поверх головы невысокого паши. Она крепко прижимала к себе паренька, будто надеялась удержать его рядом. «Глупая», – паша снова, как недавно в покоях, поежился – в этот момент на него словно дохнуло знобящим ветерком. И дохнуло определенно от этой девки. Паша заинтересованно причмокнул языком: – Какие дикие, а? Они мне нравятся. Особенно вот этот мальчишка, – он хотел потрепать его щеку, но тот резко мотнул головой, уворачиваясь, и пальцы Калаша зависли в воздухе. Он кхекнул, довольная улыбка растянула толстые, мясистые губы. – Пожалуй, я его тоже возьму. Люблю объезжать диких… мальчишек.

Кудеяр тихо, но так, чтобы хозяин услышал, вздохнул: – Боюсь, что этот бесенок не доставит вам удовольствия, – он склонился так низко, что паша разглядел грязное пятно на голубой чалме. – Наиль сказал, они не поддаются воспитанию. Бедный князь измучился с ними.

Паша поморщился: он терпеть не мог грязных подчиненных. Но Кудеяр был незаменим при дворе, и паша счел за лучшее промолчать. Он недоуменно оглянулся: – Как это не поддаются воспитанию? Они что, не боятся боли?

Кудеяр слега приподнял голову, и из-под чалмы выглянул, словно круглая монета, один блеклый глаз:

– Князь говорит, их легче убить, чем к чему-нибудь приспособить. Сами смотрите. Девчонка, чтобы не попасть в гарем к Наилю, изуродовала себе лицо. Косой порезала. А мальчишка почти полгода просидел в зиндане, но так и не поумнел. Вон, одна кожа и кости, а все зыркает. Может, их куда-нибудь на работы отправить, пусть глину месят, раз больше ни на что не годятся. Все не зря кормить.

Калаш пожевал губами – это движение его люди знали отлично: верный признак неудовольствия. Но в это раз Кудеяр на него не смотрел, а потому опасный сигнал ушел в пустоту:

– Ты, похоже, меня не понимаешь. Я же сказал: люблю объезжать диких. Ну, девчонка, ладно, пожалуй, не нужна, еще и порченая. Одной невесты на сегодня достаточно. Так и быть, отправляй ее куда хочешь. А вот мальчишку я заберу. Сейчас же! – он поймал сердитым взглядом неподвижный и ничего не выражающий глаз Кудеяра. За нарочитой бессмысленностью Кудеяр умело прятал мысли, и паша знал об этом.