Воровка

Я взглянула на него и чуть не поперхнулась. Он не успел сделать взгляд по-прежнему невозмутимым и колючим и смотрел на меня со странной смесью любования и нежности. Он словно всматривался в картину, пытался разгадать замысел великого художника, раскрыть тайну улыбки Джоконды, а может быть, уловить хитрые ходы Сальвадора Дали, проникнуть в потоки сознания Пабло Пикассо. Этот взгляд совершенно не подходил Антону — по крайней мере тому Антону, которого я знала. Поэтому у меня от неожиданности захватило дух — я никак не ожидала, что этот человек может быть другим, не таким, каким я его себе представляла изначально. Уж не знаю, какое затмение на меня нашло, но я покорно подставила этому неведомому мужчине свои губы и, когда он мягко, но властно дотронулся до них, так втянулась в процесс, что перестала соображать. Мне было легко и чертовски приятно, я чуть было не заурчала от удовольствия, словно кошка, наевшаяся сметаны. Когда-то я читала любовный роман, в котором героиня описывала свои ощущения после поцелуя с мужчиной. Она напирала на то, что ее словно пронзило электрическим током, и она была так возбуждена, что готова сорвать с себя одежду и отдаться возлюбленному прямо на лугу. У меня подобных ощущений не возникло. Возможно, потому, что я не любила Антона, возможно, потому, что любовные романы зачастую врут для красного словца. Наоборот, вместо электрического возбуждения я максимально расслабилась, на меня снизошли умиротворение и покой, мне внезапно стало казаться, словно я у себя дома, в своей раковине, где закрыты двери, уютно и есть все, что нужно. Подумать только, я целуюсь с практически незнакомым человеком второй раз за неделю! Первый наш поцелуй был похож на поцелуй любовников, в нем были страсть и огонь, а это прикосновение ласкало и словно усыпляло… Я вдруг оторвалась от губ Антона. Ну конечно, я нашла нужное слово! Этот поцелуй именно усыплял, он усыплял бдительность!

— Ты женат, — вырвалось у меня, едва я отстранилась. — Ты женат и ищешь развлечений на стороне. Вероятно, у тебя нет постоянной любовницы, поэтому ты вечно в поиске. Тебя прельщают кратковременные, ни к чему не обязывающие связи. И ты сразу же забываешь о своих временных подружках, как только натянешь штаны!

— Потрясающая проницательность, — хмыкнул Антон, отодвигаясь от меня.

Казалось, в его глазах промелькнуло сожаление, а затем взгляд стал прежним — собранным, внимательным и… безразличным. Этот Антон был для меня более привычен, он меня не пугал так, как Антон неизведанный, чей образ покорил меня несколько минут назад. Как хорошо, что я сумела найти в себе силы и воспротивиться его обаянию и напору! Иначе неизвестно, к чему бы это привело. Еще никогда я не вступала в интрижку с женатым человеком, к тому же с тем, с кем виделась всего лишь два раза. Ну, три, если вспомнить наше столкновение у подъезда.

— Скажешь, что это неправда? — ощетинилась я. — Ну конечно, ты — герой, она — мерзавка.

— Ты о ком? — не понял он.

— О твоей жене! — завопила я.

Меня всегда сильно удивляли мужчины, которые с легкостью шли на измену при живой-то жене. Почему мне никогда не пришло бы в голову изменить своему мужу, будь я замужем? Да потому, что, если перестаешь уважать вторую половину настолько, что становится возможным факт измены, куда честнее развестись.

— А, ты об этом, — глупо хихикнул Антон. — Я не женат. Извини, что солгал тогда. Совсем про это забыл.

— Обычно лгут, что наоборот — не женаты, ты прямо какой-то особенный. — Меня сильно уязвил этот факт. Неужели он рассматривал меня как покусительницу на его свободу? И это настолько ему не понравилось, что он предпочел солгать?

— Это получилось машинально, — объяснил он, — ты меня застала врасплох. Сам не знаю, почему я сказал неправду. А потом было поздно отнекиваться, ты бы наверняка мне не поверила… Так куда тебя все же отвезти?

Я поняла, что он хочет быстрее от меня избавиться. Ну что ж, здесь наши желания совпадали. Надувшись, я сказала ему, чтобы вез в тот дом, где мы впервые увиделись.

Некоторое время мы ехали молча. Затем он вдруг съехал на обочину, неожиданно остановил автомобиль и повернулся ко мне.

— Больше не могу терпеть, — заявил он и накинулся на меня, словно солдат, на которого после двух лет воздержания перестал действовать бром, подсыпаемый в компот.