Воровка

– Ты хочешь сказать, что при первой встрече ты не видел над ней знака доллара? – усмехается шериф, и Кронос смеется.

Этот звук терзает мои уши и посылает мурашки брезгливости по спине. Я вздрагиваю.

– Теперь ты не такая уж и невидимая, не правда ли?

Я помню, как он угрожал моим родителям и моей подруге. Помню тон его голоса, когда он настаивал на том, чтобы я уехала из Стерлинг Фолс. Именно Кронос заставил меня почувствовать себя в этом городе как в клетке, а Джейс, Аполлон и Вульф открыли ее двери. Хоть они и пытались воздвигнуть вокруг меня свои собственные стены.

– Ладно, Броуди, я устал. Выключай канал и запри ее, пока все не закончится.

Камера выключается, и Титан встает из-за стола с компьютером, чтобы увести меня с платформы. Он толкает меня вперед, проводя мимо своего босса, а его рука больно сжимает мою. Я прикусываю язык, чтобы не сказать что-нибудь такого, о чем потом пожалею, но мысленно добавляю имя Броуди в свой список.

Кронос садится за компьютер, уставившись на экран.

– Скоро увидимся, девочка.

Глава 26 Кора

Раньше я много думала о своем будущем. Где в итоге я окажусь, с кем буду знакома, чем буду заниматься. У меня не так много воспоминаний о детстве, которое прошло в приюте до момента удочерения. Я помню лишь большой дом и много других детей, спящих в больших комнатах на двухъярусных кроватях. Мальчики с одной стороны, девочки с другой. Их постоянные крики и достаточно милую пару, которая управляла этим заведением. Они делали для нас все что могли, когда другим было совершенно наплевать. Однако мое первое настоящее воспоминание связано с тем днем, когда мы с родителями направились в здание суда. Я сжала руку своей новой матери, когда судья одобрил удочерение, и я стала официально принадлежать им.

Мне было шесть лет, у меня появилась новая семья, и в этот день меня окружали слезы счастья. Моя же старая семья исчезла, будто ее никогда не существовало. На самом деле никто не мог сказать мне ничего конкретного о моем прошлом. Мне было известно лишь то, что моя мама оставила меня на ступенях церкви в Изумрудной Бухте ранним утром. Когда я силюсь вспомнить ее лицо, или церковь, или человека, который нашел меня там, у меня ничего не выходит. Хотя я уже не была младенцем, которого можно просто оставить в какой-то корзине. Мне было пять лет, я могла говорить, могла ходить и то, что я все еще сидела там несколько часов спустя, было чудом. Меня нашел священник, пришедший на утреннюю службу. Он приютил меня в церкви, вызвал социального работника, и я была незамедлительно доставлена в приют Святой Терезы. Несколько месяцев спустя я обрела своих нынешних родителей, а остальное уже история.

Но мое будущее всегда казалось мне абстрактным, и даже после удочерения я не могла понять, кто я. Я пошла в школу, потом устроилась на работу, когда мне исполнилось шестнадцать. Тогда же папа научил меня водить машину и сидел на заднем сиденье, когда я сдавала экзамен на получение водительских прав. Все это я делала, потому что просто должна была. Я собирала своего рода галочки, словно они могли дать мне крылья свободы. Диплом о среднем образовании, диплом общественного колледжа, водительские права…

Все пошло под откос, когда я встретила Паркера. Мое будущее сократилось, и я надеялась пережить хотя бы предстоящий день – не то что десятилетие. Я была очарована им, как и все остальные, и одурачена, как и все остальные. Очень скоро он показал мне, что скрывается за маской его красивого лица. После несчастного случая, который заставил меня понять, что мне нужно бежать от него, я получила стипендию в СФУ, и у меня появилась цель. Однако после побега от Паркера и из Изумрудной Бухты я поняла, что застряла. Как ни странно, я перешла из одной клетки в другую, а мои мысли часто возвращаются к детям, с которыми я делила комнату в приюте. Мне бы хотелось верить, что, когда они выйдут оттуда, у них будет четкое представление о том, что делать со своей жизнью, и я увижу их снова, куда бы ни направлялась, но будущее – коварная штука, и его трудно предсказать, а еще труднее не сбиться с пути.

А теперь у меня и вовсе нет будущего. Я так боюсь, что впустую потратила свою жизнь. Я слишком много на себя взяла и разрушила собственную душу из-за какой-то идеи, возникшей в моей голове. Мне следовало уехать из Стерлинг Фолс после того, что случилось в «Олимпе». Я должна была признаться своим родителям насчет денег и попросить их забрать меня домой, но, как только я связалась с Кроносом, я уже не собиралась отступать, особенно когда он начал угрожать найти их и взыскать с них мой долг. Всю свою жизнь я собирала и хранила свои знаки отличия и достижения, но на самом деле мне следовало перековать их в броню.

Дверь в моей камере открывается, и внутрь входит шериф Брэдшоу. Он оглядывает небольшое пространство, а затем его взгляд встречается с моим. На самом деле он будто видит меня насквозь.

Брэдшоу подходит и опускается на колени рядом с моим тонким матрасом.

– Ты не знаешь, что поставлено на карту.