Воровка

— Добрый день. Я звоню из Галереи Бенлуи в ответ на ваш заказ, оставленный двадцатого декабря. Судя по нашим записям, была задержка в исполнении заказа, и мы бы хотели обсудить с вами этот вопрос в удобное для вас время. Если вы уже связывались с нами по этому вопросу, прошу проигнорировать данный звонок. Благодарю.

Эссейл нахмурился и проиграл сообщение. Дважды.

Да, у нее действительно был акцент, и этим все сказано. Буквы «р» и само произношение немного странные.

Он была из Южной Америки.

И о какой покупке она говорила?

Номера для обратной связи не оставили, но это и ни к чему. Он сохранялся в журнале входящих звонков.

— Эссейл?

Услышав голос Марисоль, он вскинул голову. Она спускалась по лестнице и направлялась в сторону кухни.

Он положил телефон в ящик и закрыл его почти до конца, оставив место для зарядки. Потом поднялся на ноги.

— Я здесь, моя любовь.

Ее шаги были быстрыми, но тихими, и подойдя к открытому дверному проему, она помедлила.

— Почему ты сидишь в темноте?

— Просто проверял счета. — Он указал на монитор. — С радостью могу сообщить, что я спокойно могу оплачивать счета за газ и электричество по крайней мере весь следующий год. Может, два.

— О… хорошо. — Марисоль прокашлялась. — Я беспокоилась, проснулась, а тебя нет.

Когда он протянул руки, она подошла к нему. Сола надела рубашку, в которой он посещал церковь, а ее обнаженные ноги были изумительно красивы.

— Не стоит беспокоиться за меня. — Эссейл притянул ее к себе и поцеловал в грудь, прямо над сердцем. — Я чувствую себя хорошо.

— Не хочешь вернуться в кровать?

— Ммм… да. — Его руки скользнули к ее бедрам, прежде чем он понял, он забрался под рубашку, чувствуя ее гладкую и теплую кожу.

— Поднимемся наверх? — спросила она хрипло.

— Я хочу тебя здесь.

Толкнув ее спиной к столу, Эссейл усадил ее, отодвигая клавиатуру и пепельницу в сторону. Его монитор чуть не свалился со стола, но ему было плевать.

Мысленно закрыл дверь, обрезая свет, лившийся из коридора, и темнота завладела комнатой за исключением участка синего света…

Черт, подумал он. Дверь. Не следовало закрывать ее усилием мысли. Однако Марисоль, по крайней мере, в возбужденном состоянии ничего не заметила.

— Тебе придется быть тихой, — протянул он, накрывая руками ее бедра. — Нельзя допустить, чтобы ты кого-нибудь разбудила.

— С чего ты решил, что это не ты будешь стонать в голос? — возразила она.

— Потому что сейчас все будет для тебя.

С этими словами он дернул вторые сверху ящики по обеим сторонам стола и раздвинул ее ноги, устраивая ступни на импровизированных ступенях. А потом опустился на колени.

Она шумно задышала еще до того, как он начал поглаживать внутреннюю сторону ее бедер.

— Запомни, — сказал он, потираясь губами о ее колено. — Не разбуди никого.

Скользнув руками к ее лону, Эссейл не коснулся ее. Еще нет. Он расстегнул нижнюю пуговицу своей рубашки. За ней — верхнюю. И следующую…

Он хотел расстегнуть ее полностью, но на тот маловероятный случай, что кто-то постучится или — того хуже — войдет в кабинет, он решил позаботиться о ее репутации.

Полы рубашки были невероятно послушными, когда он развел их в стороны, убирая со своего пути, две половины оставались у боковой стороны ее бедер.

И вот она, обнаженная и раскрытая перед ним.

— Ммм, — проурчал он, осыпая поцелуями ее кожу от колена и до того места, что так стремительно возбуждалось у него на глазах.

Подняв взгляд, он улыбнулся. Марисоль уперлась руками в блоттер, откинувшись назад, но удерживая голову навесу, чтобы наблюдать за ним.

Эссейл вытянул язык — хватит с него преамбулы. Он лизнул ее сердцевину, порхая по вершине лона. Потом прижался к бархатной коже в поцелуе.

Стон, который она попыталась скрыть, заставил его улыбнуться, но работу он не бросил. Посасывая, облизывая ее, он не спешил, наслаждаясь ощущением и вкусом Марисоль, ее теплом… и, желая большего, он еще шире раздвинул ее ноги, цепляясь, сжимая ее.

В тишине кабинета громко раздавались влажные звуки… и ее дыхание. И оба звука становились все громче, когда он начал ударять языком по ней, от порхающего танца ее бедра вскидывались вперед, к его лицу.

Когда Марисоль кончила, ее руки со скрипом вцепились в блоттер, и она выгнулась дугой, отчего монитор влетел в стену.

Но Эссейл не дал ей передышку.

Вот такой он жестокий босс.

Глава 31

Вишес очнулся в Яме, на кожаном диване и под программу «30 за 30»[77] по включенному ESPN[78], ведущий рассказывал о жизни… Рика Флэра[79], рестлера старой эпохи.

Ви открыл глаза с усилием, несоразмерным весу его век. Дерьмо. Он тратил меньше энергии при жиме штанги в качалке.

Первым предметом, на котором он смог адекватно сфокусироваться, стал стол для фусбола. За ним шел широкоформатный ТВ-экран. Следом — двое мужчин, стоявшие в кухне почти впритык друг к другу, низко склонив головы, они переговаривались тихо, почти шепотом, и он ничего не слышал.