Воровка

Ведущей, пусть и неофициально, вновь стала я.

Каждый вдох давался с огромным трудом, воздух вызывал тошноту, кислорода катастрофически не хватало… Перед глазами всё плыло, голова кружилась, ноги заплетались – однако останавливаться я не собиралась, продолжая упрямо лететь навстречу смерти… А сбоку всё мелькали и мелькали бесконечные стеллажи, между которыми, через одинаковые промежутки, то и дело открывались длинные проходы без каких-либо разветвлений… Вообще, по-хорошему, нам давно следовало бы выбрать один из них, но я никак не могла решить, какой именно… И в конечном итоге встала.

– Давай правее! – обгоняя, крикнул Ганс.

И тотчас исчез из моего поля зрения.

Возможно, разделяться было не самой лучшей идеей, но я не стала тратить драгоценное время на спор с напарником, а послушно прыгнула в коридор справа, через два стеллажа от друга… И вскоре услышала звук падающих на камень металлических предметов.

Не сразу сообразив, откуда идёт шум, я растерянно огляделась – и с удивлением обнаружила, что серая масса на полках в действительности являлась толстым слоем пыли, под которой смутно угадывался брезент…

Вот тогда-то я, наконец, догадалась – Ганс что-то искал, без зазрения совести нарушая многолетний покой бережно укрытых тканью сокровищ!

Догадалась – и сразу же последовала примеру друга.

Рванув ближайшую тряпку одной рукой, я сорвала ткань и краем глаза отметила свои находки – шлемы. Следующими на полу оказались очки ночного видения старого образца, а также линия микроскопических глазных линз, закрытая из-за сложностей управления. Без внешних пультов эти дорогостоящие приборы банально не работали, а до их автоматизации учёные дошли значительно позже, упростив использование оборудования за счёт увеличения размера самих линз.

Чуть дальше я наткнулась на военный аналог коммуникатора – крепящийся на лоб обруч, способный в одно мгновение опустить к глазам прозрачный голографический экран. В своё время эту модель тоже забраковали – у солдат стали наблюдать резкое ухудшение зрения.

Затем, миновав ещё несколько компьютеров, встроенных в кепки, каски и даже парики, я разбросала по бетону целый арсенал оружия: от лазерных пушек в форме ушных серёжек до мини-гранатометов со специальными плечевыми креплениями, защищающими хрупкую шею носителя от отдачи… И едва не пропустила противогазы, притормозив с опозданием всего на пару метров.

Вот оно!

Воздуховырабатывающие шлемы, маски, фильтрующие вставки в нос… Чего там только не было! Аж глаза разбегались. И всё же я схватила самый обычный противогаз, полностью закрывающий лицо. Лишь он один был способен одновременно и защитить от пагубного влияния ядовитого газа, и скрыть мою личность от дотошных камер, без которых не обходится ни одно приличное подземное хранилище.

Новая маска села, как влитая. Её края моментально облепили голову и приняли форму моего лица, не обратив ни малейшего внимания на ткань, уже прикрывающую кожу. Следом щёлкнул тумблер – и я наконец-то смогла вдохнуть полной грудью.

Разбираться с креплениями очистителя было некогда, поэтому я просто закинула его в нагрудный карман, прихватила ещё один противогаз и поспешила к напарнику.

К несчастью, шум из нужного мне коридора прекратил доноситься ещё до того, как я выбежала из своего прохода, но небольшая вероятность спасти друга ещё оставалась.

Датчик на фильтре определил отравляющее вещество как гауриний – газ, выводящий из строя нервную систему. Его воздействие приводило сначала к потере контроля над собственным телом, затем, буквально через считаные секунды – к обмороку и, наконец, спустя всего несколько минут, наступала смерть мозга… Какое-то время лёгкие ещё продолжали сокращаться, насыщая кровь кислородом, а сердце – биться, разгоняя эту кровь по организму, но их трепыхания не имели никакого значения. Человек умирал с разрушением клеток мозга, и вернуть его к жизни уже не представлялось возможным…

Страшная смерть. И у меня было катастрофически мало времени, чтобы защитить от неё напарника…

Я нашла его на боку, неловко подвернувшим под себя правую руку, в окружении каких-то доспехов. Грудь Ганса мерно вздымалась, мышцы конечностей бесконтрольно сокращались, из уголка рта тянулась тонкая ниточка слюны, а под закрытыми веками судорожно бегали глаза… Мозг боролся.

Обрадовавшись, я положила противогаз на друга, выпрямилась и отступила, с отвращением наблюдая, как пластик, словно какая-то хищная амёба, растекается по лицу Ганса и застывает, обхватив его голову практически наполовину… Мерзкое зрелище. Маска будто рассчитывала полакомиться моим напарником, но переоценила свои силы и погибла, намертво прилипнув к несостоявшейся жертве.

Меня аж передёрнуло… А следом я почувствовала непонятную слабость – и рухнула рядом с Гансом, так и не вспомнив, что гауриний, как и любое потенциально опасное вещество, накапливается в организме постепенно, а выводится далеко не сразу…

ГЛАВА 6. Возвращение