Воровка чар

— Я приехал, а там никого, значится. Вот думаю, неужели Казум-старшой пошутил наш Шугаром, и не помирала Игнара-то. Мало ли, сомлела, а потом оклемалася да до дому пошла, не в первый раз ведь…

— Нет ее дома, — вставила травница. — Да и не могла она никуда уйти, мертвая же была, — взгляд девушки остановился на мне.

Я промолчала, не спеша ни соглашаться, ни спорить с травницей. Михей повторно осенил себя знаком Эола.

— Да-да, — с готовностью подтвердил Шугар, — даже Сурька на крыльце голосила, что ты сам, значится, покойницу забрал, и нечо мне тут шастать…

— Да не забирал я ничегось, я тут с господами колдованцами был, — Казум заморгал и тоже осенил себя знаком Эола. — Ты с утреца ужо опохмелился что ль, Шугар?

Шугар отвел взгляд.

— Ну, что за сказки? — попенял им Рион, поднимаясь.

Травница в сильнейшем волнении тоже повторила жест мельника, а за ней и заглянувшая в комнату Пелагея.

— Кому сказки, а кому и… — Казум не договорил, а Рион уже поднялся с места, я даже не стала спрашивать, что он намерен сделать. И так понятно, влезть в новую историю по уши, а меня, как назло, снова потянуло в лес…

Тяжелый взгляд ожег затылок, заставив переступить с ноги на ногу. Я едва удержалась, чтобы не повернуться и не показать Виту язык, или швырнуть чем-то. Глупая девчачья выходка сейчас казалась донельзя уместной. Только вириец умеет так колоть и ласкать глазами одновременно. Что на него нашло? А на меня? Давно ли я ощущаю его взгляд спиной?

— Значит, так… — начал Рион.

Но я перебила:

— Дядька Казум, вы сказали, что раньше умер кто-то еще. Вы ведь приехали в скит за Теиром, чтобы соборовать умершего?

— Да, — кивнул мельник. — Паркуса-лудильщика.

— Как он погиб? — спросил Рион, судя по напряженной позе, до парня, наконец, дошло, почему у меня такое плохое предчувствие. Даже Михей нахмурился и стал что-то высчитывать, загибая пальцы. Чем Эол не шутит, вдруг они тоже внезапно лес полюбят?

— Погиб? — удивился мельник. — Нет, он просто умер. Старый был. Пришел его черед отправиться к Эолу.

— Дома почил?

— Нет. За старой кузней поутру нашли. Госпожа стрига, а зачем вам Паркус?

— Просто, — не дал мне ответить чернокнижник. — Хотим знать, кому мы обязаны тем, что встретили вас на лесной дороге.

— Все во власти Эола, — покачал головой Шугар. — Поди, опять от кузнеца по утреннему холодку возвращался, когда Навь встретил.

— Только Нави нам здесь и не хватало, — проговорил Рион, от прежнего веселья не осталось и следа.

Глупыми парни не были, даже Михей. Пусть, стрелок иногда казался немного наивным и простоватым, а Рион излишне правильным, как может быть правильной проповедь смирта, но не дураками. Вит, который многого не знал, но чувствовал куда больше всех нас вместе взятых. Чувствовал, что время истончается, тает, словно воск на зажженной свече, и все же сидел здесь и перебирал бумажки. Опасность, разливающаяся в воздухе, и нарочитое спокойствие и веселье вирийца…

— Давайте посмотрим на вашего лудильщика, — встал чернокнижник. — От греха подальше, а то вдруг окажется, что он тоже погулять вышел.

Пелагея охнула и спряталась за печку.

— Интересно, — пробормотал Рион, следуя за вирийцем, и тихо, так чтобы слышали только мы с чернокнижником, спросил: — Происходит что-то необычное?

— Думаешь? — иронично спросил Вит, когда Шугар, что-то бормоча и прося прощения, посторонился, выпуская его из дома.

— Ага, — кивнул чаровник, — вас с Айкой словно подменили после капища, рветесь людям помогать. Уж не вселились ли в вас дасу?

— Может, святой водой окропить? — предложил стрелок, пристраивая арбалет на плечо.

— Окропи, кто же тебе мешает. Кстати, о святой воде, — Вит посмотрел на купол часовни, о чем-то усиленно размышляя.

Я обернулась на дом, на крыльцо вышли Пелагея, Шугар, Майана. Казум шел с нами, указывая дорогу. Дверь покачивалась на ветру, и откуда у меня впечатление, что чинить ее уже поздно?

У нас в Солодках, жила Гурьяна-вдова, ее еще плакальщицей прозвали, а за глаза, так и вовсе бедой. Она всегда и во всем видела лишь плохое. Ветер с севера — выморозит посевы, к югу — к засухе, вообще нет ветра — однозначно грядет мор, и пора колотить гробы. Хорошо, что уехала в прошлом году, а то рано или поздно ей пустили бы красного петуха в избу. К чему я ее вспомнила? К тому, что сегодня сама себе очень напоминала Гурьяну.

Успокойся, Айка. Покойники не ходят, я покосилась на чернокнижника, наверное. Ну, уж во всяком случае, не в этом Эолом забытом селении. Не ходят и не исчезают, если их не заставят, конечно.

— Сбегать? — предложил чернокнижнику Михей, кивая на часовню.

— Сомневаюсь, что она там есть,— проговорил Вит и, повысив голос, спросил у Казума: — У вас нет своего смирта?

— Так Теир, и есть наш смирт, — удивился мельник. — Благословенный человек, — он осенил себя знаком Эола. — Не побоялся, взялся покаяние на проклятом капище нести, дабы изгнать погань с земли тарийской, даже обет дал, что останется там до тех пор, пока… — мельник вздохнул и снова пошел вперед. — Вот и приходится за ним туда-сюда ездить, когда кто-нибудь сподобится помереть или родиться.