Воровка чар

— А кто испокон веков сражался с дасу? Кого бросали на амбразуру первым? Кто не боится волн выверта? — ветер растрепал волосы притворы. — Ну, давай, — поторопила она. — Ты ведь уже догадалась. Ведь даже сейчас ты смотришь вокруг и не испытываешь страха…

Точно. Я едва удержалась, чтобы не щелкнуть пальцами, как Рион. Именно этого и не хватало в надвигающемся белом шторме. Моего страха. Его не было совсем. Я по-прежнему хотела есть.

— Зеркальный маг, — ответил вместо меня Рион, а Вит дернулся, словно его ударили. — Эти маги сражались с демонами, побеждали, а потом зеркальных чаровников самих убивали, — монотонно продолжал парень. — А когда демоны кончились, стали выслеживать и убивать просто так. При Ламаре Третьем даже была учреждена награда, в сто золотых за голову зеркального. И маги ушли в леса, тогда-то охотники и столкнулись с их «бесследностью». Я просто не сразу вспомнил, да и кто бы сообразил, последнего зеркального видели лет за триста до моего рождения…

Рион продолжал говорить, я продолжала смотреть на Вита, а мир продолжал раскачиваться. На тропу выплеснулась волна тумана, лизнула мой сапог и откатилась обратно на обочину.

Странно, но особых чувств от «разоблачения» я не испытала. Ничего не изменилось. Ни во мне, ни вокруг. Мир не рухнул, а буря продолжала собираться где-то за нашими спинами.

— Не имеет значения, — четко проговорила я, — какой я маг. У меня больше нет резерва.

— От него за вар несет твоей силой,— проводница указала на чернокнижника.— Мне плевать, что у вас есть, и чего нет. Ты умеешь делиться силой. А колдованец, может ее направить. Поэтому решайте: мы выходим здесь или идем дальше. Решайте сейчас, или я ухожу, и Рэг с ней, со сделкой.

— Выходим,— ответил за всех Вит и, посмотрев мне в глаза, произнес:— Зеркальный маг Айка Озерная, прошу силы.

Его теплая рука коснулась моей. Легонько, без принуждения. Он и в самом деле просил, а не требовал.

А меня так и подмывало сказать «не дам» и посмотреть, что будет. Страх все еще задерживался. Но, как любил говорить Вит, не время и не место… А когда будет время и место? Зная чернокнижника, можно с уверенностью ответить — никогда.

Вит сжал мою руку, взгляд пристальный, все еще злой, но эта злость направлена не на меня.

Ветер ударил в лицо, и сдернул с головы капюшон, волны белого тумана то и дело захлестывали тропинку.

Я сжала руку чернокнижника, кожей чувствуя идущую от него волну облегчения. Кошка замурлыкала. В животе снова заурчало.

— Тогда колдуй, кудесник, — глаза притворы вспыхнули, а потом…

На этот раз все было иначе. Сильнее, весомее и… приятнее.

Вит притянул меня к себе, прижимая к собственному телу, зарылся лицом в волосы, нас окутал идущий от него жар. Сила плавно потекла от него ко мне, согревая. Захотелось зевнуть и свернуться клубком на руках у чернокнижника. Сила проходила сквозь тело и возвращалась обратно к Виту, словно кто-то переливал воду из одной плошки в другую, снова и снова, роняя капли. Но нашей силы не становилось меньше, она росла и росла, множилась и прибывала, как вода во время весеннего паводка. Она заполняла без остатка, заполняя пустоты и насыщая голод. Эол, она казалась на вкус малиновым вареньем, сладкая, тягучая, густая…

— Давай! — закричала притвора.

Вит вытянул руку к туману, что жадно тянулся к нам, к тому, что двигалось в его густоте, к пузырю… или даже горбу на его теле, что маячил где-то там, вдалеке. Кого бы ни вызвали маги, он торопился принять это приглашение.

И река мертвых расступилась. Наш смирт, увидев это, наверняка бы узрел Эола и его сподвижников, которые в незапамятные времена, так же заставили воды реки расступиться. Но чернокнижник не тянул на бога. Мне вспомнилось, как бьют по воде канаты переправы, когда Ленея мелеет, и паромщик сматывает тросы, их удары заставляют воду так же раздаваться в стороны, как сейчас магия Вита.

Притвора взвыла, бросаясь с тропы в образовавшийся проход. Чернокнижник дернул меня за руку, увлекая следом, за спиной громко топал Рион.

Мы бежали и бежали, пока туман за нашими спинами не стал с шумом смыкаться. Бежали, пока не вывались в реальный мир. Словно мыльный пузырь лопнул. Раз, и его беловато мутные стенки разлетелись десятками брызг.Нас окружили краски. Темный предрассветный Велиж с его серыми домами и каменными мостовыми показался мне в этот миг ярче алых сполохов заходящего солнца. Черный, серый, коричневый, снова черный…

Рион вдруг зашипел, схватившись за правую руку, закатал рукав и… На бледной коже алел яркий отпечаток детской ладошки. Ладошки мертвого брата, которому, по всей видимости, без старшего было скучно в загробном мире.

— Сшшш, — шипел бывший чаровник, — словно горячим ухватом приложили.

— Мир мертвых отсрочил твою боль, забрал себе. Мир людей вернул ее сторицей, — проговорила притвора и посмотрела на Вита: — Я выполнила свое обещание, колдованец, теперь и ты выполни свое.