Воровка чар

— Солдаты шли по следам, — торопливо объяснял Рион, делая шаг к краю дороги. — По следам! — он посмотрела на меня. — Вот, что не так. Ты не притвора. Ты не оставляешь следов. Никаких.

— А ведь он прав, — я посмотрела на вирийца, но тот, проигнорировав взгляд, схватил меня за руку и потащил к туману.

— Не сейчас…

— Кто не оставляет следов? — не обращая внимания на Вита, спросила я у Риона.

Но ответил мне, как ни странно, Михей:

— Тот, кто не хочет, чтобы его выследили. Матушка всегда говорила, Эол не создает ничего бесполезного, раз козлу даны рога, значит, он будет бодаться.

— Все потом, — рявкнул Вит, буквально затаскивая меня в туман.

Но до того, как белое марево сомкнулось над головой, я успела увидеть, как посерел Рион. Именно посерел, ибо бледнеть в этом бело мире было просто некуда.

Как же мне все это надоело. Вот сесть бы и зарычать. Или разреветься. Только я знала, что не сяду и не разревусь. Не сейчас, как сказал чернокнижник. Не заплачу, потому что слезы — это слабость, уж это-то я уяснила еще в детстве, когда получала колотушки от деревенских пацанов. Меня били не часто, но если ревела, били в два раза сильнее. А за этот поход я уже столько наплакала, что на целое озеро хватит.

Больше всего туман походил на… даже не на воду, а на студень, что варила бабка на каждый праздник. Плотный, но не настолько, чтобы не пройти, холодный, но не настолько, чтобы замерзнуть. Он был осязаем, почти как в Хотьках. Он не пытался удержать тебя на месте, он просто касался. Навязчиво, мягко, и неторопливо, словно исподволь.

Вит сжал мою руку, а я в ответ сжала его ладонь. Силуэт чернокнижника расплывался, словно отражение в воде, хотя мужчина стоял всего лишь в шаге от меня. Что-то бултыхнулось рядом, будто камень с берега бросили, я повернула голову, кажется, это был Рион.

Вит настойчиво потянул меня вперед, я посмотрела под ноги. Серый прах все еще был внизу, но здесь в тумане он уже не казался сухим, он походил на серую грязь на разбитой и размытой дождями дороге. Он хранил множество отпечатков, мягких, изменяющихся от любого прикосновения. Я понятия не имела, какие из них принадлежат притворе.

Туман снова пошел волной, рука Вита напряглась, и мы едва устояли на месте. Так бывает, когда по речке мимо проходит тяжело нагруженный плот. Тебя качает, как водоросль, но ты все равно каким-то чудом остаешься на ногах.

Чернокнижник все тянул и тянул меня в сторону, раздался далекий крик. Туман расступился, и напротив меня снова оказалась маленькая девочка с синими глазами и черной косой. Мертвые вернулись. Что-то заговорил Рион, его слова доносились до меня обрывками, разорванными звуками, в которых больше эмоций, чем смысла.

Не знаю, что он мог сказать погибшему брату. У меня слов для Майки попросту не было. Да и я уже не та девчонка, что бегала с ней к капищу ящерликов. И даже не та, что когда-то пошла к капищу нечисти у старого проклятого скита. Я изменилась, и старая вина растворилась в этом изменении. Даже кошка, лениво взмахнув хвостом, отвернулась. Дохлая добыча ее не интересовала.

И мертвая девочка что-то почувствовала. Она нахмурилась, сделала шаг вперед, остановилась и отступила. Сперва на чуть-чуть, а потом и вовсе, не оглядываясь, нырнула в туман. А Рион продолжал оправдываться.

Вит что-то быстро проговорил, но его слова слились в один сплошной гул. Я покачала головой, даже не зная, видит он меня или нет. Тогда чернокнижник вдруг отпустил мою ладонь, схватил за плечо и толкнул вперед. Сильно толкнул, явно намереваясь выпихнуть отсюда. Но туман очередной раз пошел волной, на этот раз куда более плотной. Она отбросила меня назад с силой, на которую никто из нас не рассчитывал. С силой прибрежных волн, что разбивают о скалы корабли.

Меня закрутило, на краткий миг я перестала понимать, где верх, а где низ, а потом меня выбросило обратно на тропу белого мира мертвых.

Рядом выругался Вит, Рион хрипел, а позади него…

С тропы в туман сошли четыре человека, и обратно выкинуло тоже четырех. Только вот вместо рыжего Михея на ноги поднялась наша проводница.

— Знала бы я, что вас придется водить за ручку, в жизни бы не согласилась, — высказалась притвора.

— Согласилась бы, — не стал оправдываться чернокнижник. — Ибо то, что ты хочешь взамен, куда важнее наших жизней. — Он продолжал пристально вглядываться в белые волны, кто-то там был, кто-то мертвый и важный для него.

— Именно поэтому я и здесь, а не пью эль в трактире Велижа. Это первый и последний раз, когда я вернулась за кем-либо, — она зло посмотрела на Риона, а потом снова повернулась к Виту: — Ладно, солдаты, но ты-то, колдованец, на что? Почему сразу за мной не пошли? Я же сказала «след в след»?

— Да встретили тут знакомых покойников, поговорили, вспомнили старые времена.

— Оставить бы тебя здесь, шута такого.

— Людей пугают покойники, — произнесла я. — Тебе следовало это знать, чтобы потом не пенять на табурет, за то, что тот сделан из дерева.

Притвора сцепила зубы, я насторожила уши. Но гнев, быстро поднявшийся в ней, так же быстро и схлынул. По белому миру прошла очередная волна дрожи.