Воровка чар

Я медленно пошла к женщине. Не было ни головокружения, ни слабости от потери крови. А ведь она, и в самом деле, неплохой целитель. Только слабый.

— Чужая шкура становится привычной, невесомой, и даже сбросив ее, не всегда удается избавиться от ее черт, они вылезают тут и там. Например, когда видишь кого-то, кто знал тебя иную, и не успеваешь осознать, как привычки, жесты, слова твоего «другого» лица возвращаются.

Она настороженно смотрела на меня. Пахнущая пеплом женщина. Пеплом мира мертвых, из которого мы вывалились не далее, как час назад.Лиэсса постаралась вернуть себе выражение отстраненного высокомерия, куда более подходящее женщине Дамира. Но оно расползалось, как сшитая на скорую руку рубаха, стоило только потянуть за необрезанную нить.

— Она тоже все время «ойкала», — я остановилась, с интересом разглядывая статную черноволосую женщину, та подняла руку… — И так же прикрывала рот рукой, боясь сказать лишнего. Значит, Мира, вы выбрались. И солдаты тоже?

Черные глаза зло сузились, и вместо ответа, женщина толкнула меня в грудь. Я позволила ей это сделать, позволила отшвырнуть себя. Иногда хищнику для удачной охоты нужно притворяться мышью, чтобы тот, кто стоял напротив, окончательно вообразил себя котом и не сбежал. Например, в ту дверь черного хода у Лиэссы за спиной.Я ударилась спиной о столешницу, зацепилась ногой за лавку и упала на пол.

— Знала бы ты… — женщина со злостью пнула меня в бедро. — Как мне осточертело носить вам еду и разыгрывать простушку.

— У тебя отменно получилось, знатная дама — это не твое, — хихикнула я и получила еще один пинок. — Почему я раньше не догадалась? Это же так просто. А вот Вит понял…

— Что эта порченая кровь могла понять? — Лиэсса фыркнула, и, видя, что я не собираюсь лезть на нее с кулаками, кажется, немного успокоилась и стала поправлять волосы. — Он сам же меня из Волотков и вытащил. Дурак.

— Это он погорячился, — согласилась я. — Странное, почти невозможное совпадение.

— А представь, как удивилась я. А ведь думала, что уже отбегалась, попала под выверт, — ее рука снова поднялась, но на этот раз не ко рту, а к груди, к вырезу платья, куда уходила серебристая цепочка.

— Он понял все позднее — размышляла я. — Наверное, в Полесце, когда ты, хлопая глазами, попросила отправить письмо дядюшке в эти самые…

— Козлинки.

— Точно, — я хлопнула себя по лбу, разглядывая нависающую надо мной Лиэссу, — Казум говорил, что в Волотках все поголовно неграмотные, а тут дочь валяльщика письма с голубем рассылает. Да и вряд ли голубю известна дорога в Козлинки, вряд ли кому-то придет в голову вообще натаскивать птицу на ничем не примечательный поселок. Другое дело — Вирит, Вышград или… Велиж, — я выпрямилась, женщина тут же отступила на шаг. — Только вот поняв это, он почему-то записал меня к тебе в подружки. Знаешь, как мысленно, я называла тебя? Падаль. И ведь почти не ошиблась. Скажи, а Мира… Настоящая Мира — дочь валяльщика — мертва?

— В Волотках все мертвы, не забыла?

— Это не ответ.

— Ну, если тебя волнует судьба селянки, — Лиэсса пожала плечами. — Мира мертва. И давно. Я сама вогнала ей под ребра нож. Не хотела, как Залом столкнуться нос к носу с копией.

— Копия — это ты, падаль.

— Тварь! Эх, знала бы ты, сколько ночей, я лежала без сна, раздумывая, а не подойти ли к тебе, а не опустить ли подушку на белое личико.

— Так, чего же не подошла? — я не делала попытки подняться, впуская и выпуская невидимые когти.

Она промолчала. Ответ был очень прост, он лежал на поверхности, но некоторые вещи так тяжело произносить вслух.

— Потому что, тебе не велели, — наконец, сказала я, ухватилась за край лавки и попыталась встать. — Не велели трогать зеркального мага.

Не знаю, что ее насторожило, слова или действия. Но она вдруг схватила свечу и швырнула мне в голову. Я отбила оловянный подсвечник рукой, но воск попал на кожу, заставив меня зашипеть от боли, свеча упала на пол и закатилась под лавку.На миг, всего лишь на миг, я отвела взгляд от Лиэссы, и этого ей хватило, чтобы броситься на меня, навалиться всем телом. В ее руке матово сверкнуло лезвие ножа. Я приняла его на когти, звонко стукнувшиеся о металл, и мы покатились по полу трактира, сцепившись, как две дворовые кошки.

— И что ты сделаешь? — прошептала я, глядя в ее искаженное от гнева лицо. — Снова вскроешь мне горло, которое сама же и исцелила?

— А ты дала мне для этого силы, — проговорила она, продолжая давить на лезвие

А я вдруг поняла, что удерживаю его без всякого труда. Что даже ее тело не кажется мне таким уж тяжелым, пусть она и крупнее меня раза в два. Что я в любой момент могу сбросить женщину с себя, и даже больше того…

— Спасибо, что напомнила. Говорят, забирать подарки — дурной тон, но я ведь не дама, вроде тебя. Я — деревенская девчонка, понятия не имеющая о хороших манерах.

С этими словами, я выпустила лезвие и схватила ее за запястье, а невидимый хвост, скользнув по руке Лиэссы, обвил чуть выше моих пальцев.