Читаем Воровка фруктов полностью

Когда она в очередной раз взглянула на гигантские часы, остановившиеся стрелки сдвинулись с места. Хотя нет: она обманулась. Небо за ними уже стало по-ночному черным, без видимых звезд, при свете, которым заливало, прежде всего сверху, с самого верха, всю площадь Сен-Кристоф. Улица, представлявшаяся мысленно диагональю, пересекающей весь город, была заполнена людьми как никогда, при этом звуки и шумы, исходившие от этих идущих и стоящих людей, слышались по отдельности, но как-то резче и отчетливее. Отчетливее теперь воспринимались и полицейские, которые как небольшая армия с автоматами патрулировали перед вокзалом, защитники и надзиратели одновременно. Мягкий ночной ветер опустился на площадь и на террасу, словно просочился между спицами больших часов, неслышный в отличие от голосов там внизу, и все же ей казалось, что она слышит этот ветер, заглушающий голоса, настойчиво. А после этого легкого порыва, в следующий момент, в просвете между спицами гигантского часового колеса, нежданно-негаданно, за циферблатом, стремительно возникла почти полная луна, в кольце небольших освещенных ею облаков, составивших ее свиту. Значит, нынче ночью грозы не будет, хотя она о ней страстно мечтала с самого начала своего пребывания в Сержи.

С какою явственностью явилась эта луна со всеми окружающими ее облаками. С какой навязчивостью. И как отчетливо под этой луной – которая как будто стала совсем полной, когда она опять взглянула на нее – звучали все шумы на «диагонали». Особенно музыка, которая раздавалась из открытых окон машин или из машин с открытым верхом, специально двигавшихся на малой скорости, и била ей по ушам своим барабанным грохотом. Когда-то воровка фруктов была помешана на музыке, хотя и по сей день у нее случались приступы меломании. Больше всего ее цеплял рэп. Ах, Эминем, настоящее имя которого – Маршалл. Всего лишь несколько лет тому назад она, как всегда одна, побывала в одном из беднейших районов Детройта, называвшемся «8 Miles» = 8 миль от центра, где, как рассказывалось, рэпер провел свое тяжелое детство и где она надеялась увидеть хотя бы издалека, издалека даже лучше, коротко, взрослого музыканта, хоть ставшего звездой, хоть нет.

Но сегодняшняя ночь была для музыки, будь то Монтеверди, грегорианский хорал или Джонни Кэш, неподходящим временем. Сидя под луной, застрявшей в гигантском колесе остановившихся городских часов и придавившей Новый город, воровка фруктов воспринимала это громыхание, грохотание и рэп (от чего казалось, будто на тебя все дружно без остановки орут) как дополнительную нагрузку. Она ничего этого не слышала. А если бы услышала, то еще, чего доброго, пришла бы в восторг. Но сегодня ночью, хотя музыкальный грохот и преобладал надо всем, он оставался словно неслышимым.

Зато она услышала, постепенно пробивающиеся вперед, но ни в коем случае не довлеющие, совершенно другие звуки. Во-первых, это был – невозможно поверить или все же возможно, – хотя при этом совершенно непонятно, откуда он шел, то ли от приствольных кругов молодых деревьев, высаженных городом, то ли от их крон? ночной стрекот цикад – «стрекот», при всем богатстве языка, не передает должным образом то, что нужно, – а еще, где-то далеко-далеко, совиные крики, которые поначалу можно было принять за протяжное мяуканье кошки. О эти знаки потаенности посреди грохочущего буйства Нового города. Вскоре ей уже не нужно было особо к ним прислушиваться или особо вслушиваться в них. Они звучали у нее в ушах, вот их она и слышала, улавливая вместо настырно довлеющего трамтарарама то, что настойчиво пробивалось вперед. И вот теперь, незаметно-незаметно, потихоньку, это настойчивое движение сменилось настоятельной проникновенностью. Песни или призывы какой-нибудь одной летней цикады (кажется, в стародавние времена их называли «сверчками домашними») отзывались ответом, приходившим откуда-то с другой стороны, и еще откуда-то, вон оттуда, из-за городских кулис, и совиные крики получали ответ, но в ответ приходило не мяуканье, а свист, в котором одновременно звучало булькающее клокотание, как будто шедшее из-под воды или из недр кальяна. А когда воровка фруктов в очередной раз подняла голову и посмотрела на часы, у нее опять возникло недавнее обманчивое впечатление, будто стрелки часов снова заработали, причем надолго: иллюзия сохранялась и упорно маячила перед глазами. Стрелки «заработали»? Они вот-вот, прямо сейчас, заработают. Во всяком случае, они готовы были начать свою работу, часы находились в процессе завода, настраиваясь по стрекоту цикад, слившемуся в один монотонный звук, который на слух воспринимался ею как заполняющий всю ночь мощный скрежещущий треск заводимых часов.

Перейти на страницу:

Все книги серии Loft. Нобелевская премия: коллекция

Клара и Солнце
Клара и Солнце

Клара совсем новая. С заразительным любопытством из-за широкого окна витрины она впитывает в себя окружающий мир – случайных прохожих, проезжающие машины и, конечно, живительное Солнце. Клара хочет узнать и запомнить как можно больше – так она сможет стать лучшей Искусственной Подругой своему будущему подросткуОт того, кто выберет Клару, будет зависеть ее судьба.Чистый, отчасти наивный взгляд на реальность, лишь слегка отличающуюся от нашей собственной, – вот, что дарит новый роман Кадзуо Исигуро. Каково это – любить? И можно ли быть человеком, если ты не совсем человек? Это история, рассказанная с обескураживающей искренностью, заставит вас по-новому ответить на эти вопросы.Кадзуо Исигуро – лауреат Нобелевской и Букеровской премий; автор, чьи произведения продаются миллионными тиражами. Гражданин мира, он пишет для всех, кто в состоянии понять его замысел. «Моя цель – создавать международные романы», – не устает повторять он.Сейчас его книги переведены на более чем 50 языков и издаются миллионными тиражами. Его новый роман «Клара и Солнце» – повествование на грани фантастики, тонкая спекулятивная реальность. Но, несмотря на фантастический флер, это история о семье, преданности, дружбе и человечности. Каково это – любить? И можно ли быть человеком, если ты не совсем человек?«[Исигуро] в романах великой эмоциональной силы открыл пропасть под нашим иллюзорным чувством связи с миром» – из речи Нобелевского комитета«Исигуро – выдающийся писатель» – Нил Гейман«Настоящий кудесник» – Маргарет Этвуд«Кадзуо Исигуро – писатель, суперспособность которого словно бы в том и состоит, чтобы порождать великолепные обманки и расставлять для читателя восхитительные в своей непредсказуемости ловушки». – Галина Юзефович«Изучение нашего душевного пейзажа, чем занимается Исигуро, обладает силой и проникновенностью Достоевского». – Анна Наринская

Кадзуо Исигуро

Фантастика
Сорок одна хлопушка
Сорок одна хлопушка

Повествователь, сказочник, мифотворец, сатирик, мастер аллюзий и настоящий галлюциногенный реалист… Всё это – Мо Янь, один из величайших писателей современности, знаменитый китайский романист, который в 2012 году был удостоен Нобелевской премии по литературе. «Сорок одна хлопушка» на русском языке издаётся впервые и повествует о диковинном китайском городе, в котором все без ума от мяса. Девятнадцатилетний Ля Сяотун рассказывает старому монаху, а заодно и нам, истории из своей жизни и жизней других горожан, и чем дальше, тем глубже заводит нас в дебри и тайны этого фантасмагорического городка, который на самом деле является лишь аллегорическим отражением современного Китая.В городе, где родился и вырос Ло Сяотун, все без ума от мяса. Рассказывая старому монаху, а заодно и нам истории из своей жизни и жизни других горожан, Ло Сяотун заводит нас всё глубже в дебри и тайны диковинного городка. Страус, верблюд, осёл, собака – как из рога изобилия сыплются угощения из мяса самых разных животных, а истории становятся всё более причудливыми, пугающими и – смешными? Повествователь, сказочник, мифотворец, сатирик, мастер аллюзий и настоящий галлюциногенный реалист… Затейливо переплетая несколько нарративов, Мо Янь исследует самую суть и образ жизни современного Китая.

Мо Янь

Современная русская и зарубежная проза
Уроки горы Сен-Виктуар
Уроки горы Сен-Виктуар

Петер Хандке – лауреат Нобелевской премии по литературе 2019 года, участник «группы 47», прозаик, драматург, сценарист, один из важнейших немецкоязычных писателей послевоенного времени.Тексты Хандке славятся уникальными лингвистическими решениями и насыщенным языком. Они о мире, о жизни, о нахождении в моменте и наслаждении им. Под обложкой этой книги собраны четыре повести: «Медленное возвращение домой», «Уроки горы Сен-Виктуар», «Детская история», «По деревням».Живописное и кинематографичное повествование откроет вам целый мир, придуманный настоящим художником и очень талантливым писателем.НОБЕЛЕВСКИЙ КОМИТЕТ: «За весомые произведения, в которых, мастерски используя возможности языка, Хандке исследует периферию и особенность человеческого опыта».

Петер Хандке

Классическая проза ХX века
Воровка фруктов
Воровка фруктов

«Эта история началась в один из тех дней разгара лета, когда ты первый раз в году идешь босиком по траве и тебя жалит пчела». Именно это стало для героя знаком того, что пора отправляться в путь на поиски.Он ищет женщину, которую зовет воровкой фруктов. Следом за ней он, а значит, и мы, отправляемся в Вексен. На поезде промчав сквозь Париж, вдоль рек и равнин, по обочинам дорог, встречая случайных и неслучайных людей, познавая новое, мы открываем главного героя с разных сторон.Хандке умеет превратить любое обыденное действие – слово, мысль, наблюдение – в поистине грандиозный эпос. «Воровка фруктов» – очередной неповторимый шедевр его созерцательного гения.Автор был удостоен Нобелевской премии, а его книги – по праву считаются современной классикой.

Петер Хандке

Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Современная зарубежная литература

Похожие книги

Дегустатор
Дегустатор

«Это — книга о вине, а потом уже всё остальное: роман про любовь, детектив и прочее» — говорит о своем новом романе востоковед, путешественник и писатель Дмитрий Косырев, создавший за несколько лет литературную легенду под именем «Мастер Чэнь».«Дегустатор» — первый роман «самого иностранного российского автора», действие которого происходит в наши дни, и это первая книга Мастера Чэня, события которой разворачиваются в Европе и России. В одном только Косырев остается верен себе: доскональное изучение всего, о чем он пишет.В старинном замке Германии отравлен винный дегустатор. Его коллега — винный аналитик Сергей Рокотов — оказывается вовлеченным в расследование этого немыслимого убийства. Что это: старинное проклятье или попытка срывов важных политических переговоров? Найти разгадку для Рокотова, в биографии которого и так немало тайн, — не только дело чести, но и вопрос личного характера…

Мастер Чэнь

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза