Воровка снов

Несмотря на кажущееся спокойствие и внешнюю уверенность, Алиса переживала целую бурю эмоций внутри. В ее сердце шли жестокие кровопролитные войны, настоящее противостояние голосам разума и здравого смысла. Она металась, как блуждающий огонек в непроглядной тьме зимней ночи. Как маятник, что колеблется от одной стороны в противоположную, причем, чем сильнее ты его раскачиваешь, тем больше становится его отдача.

Алиса пыталась утешить себя мыслью о том, что просто не могла поступить иначе. Она твердо помнила законы своего мира, которые не позволяли Хранителям снов (кем она являлась с рождения) отдавать сновидения под власть человеческого разума. Согласно этим законам, сон должен был свободно странствовать от одного человека к другому, наполняя и обогащая тот мир, из которого он явился в ярких зрительных образах.

Если какой-то человек вдруг овладевал сном, прокручивал или видоизменял его в своем воображении, пытаясь его контролировать, распоряжаться им по своей воле, то хрупкий мир Алисы, мир сверхъестественного и подсознательного начинал рушиться. Он моментально давал трещину, сквозь которую просачивалась разрушительная энергия Хаоса, после чего он постепенно разваливался, будто хлипкий карточный домик.

Именно поэтому поддерживать установленный порядок было жизненно важно. Все просто. Сны путешествуют, сменяя своих зрителей, как бродячий цирк, что кочует от одного города к другому, нигде подолгу не останавливаясь и возвращаясь в свой привычный шатер с полными карманами звонких монет.

Только тогда проекции этих снов появляются на страницах великой книги- Атласа Сновидений, готовые отправиться в новый путь. Если же какой-то сон затерялся в уголках человеческого подсознания, то его нужно было срочно вызволить оттуда, украсть этот сон у человека, пока тот еще спит. Его следовало вернуть в свободный поток сновидений, где зрительные образы бесконечно сменяют друг друга.

Только тогда баланс восстановлен. Миру Алисы ничего не угрожает. Ни разрушения, ни увядание, ни гибель…

***

Тем временем лунные фазы сменяли друг друга, постепенно переходя от тонкого едва заметного силуэта новорожденного в облаках месяца к сияющей владычице ночного неба – огромной полной луне. Жизнь текла своим чередом, точно шумные воды горной реки…

Только теперь внутри у Алисы прочно засела колючая заноза вины и сожаления, которая причиняла боль при каждом движении ее души, оставляя на ней глубокие дыры. Приходилось латать их время от времени, чтобы они не расползлись еще дальше.

Осколки тоски и отчаяния, точно мелкие частицы шипящей соли, разъедали свежие раны, которые она наносила сама себе безошибочным и точным ударом в грудь.

Она хотела, но до сих пор не могла себя простить. Получалось только хуже. Бесконечные торги с собой, неудачные переговоры и сорванные сделки с собственной совестью. Снова провал… Дальше- больше. Упоительное самокопание и самоанализ.

Надо сказать, что Алиса копалась в себе с особенной скрупулезностью и хладнокровием. Она делала это очень тщательно и методично, как хирург, который сначала режет живую плоть у пациента, а потом начинает ковыряться в его органах, производя различные манипуляции своим стальным ножом. Без единого звука, без раздумий, настолько невозмутимо, что ни одна мышца на лице не дрогнет.

После таких вот самоистязаний к Алисе приходило чувство восстановленной справедливости. Правосудие над собою свершилось! Как всякий неподкупный, строгий судья, она сама себе выносила приговор, за которым следовало суровое наказание и отбывание тюремного заключения до неустановленного срока в темных казематах собственного разума… Осужденная. Наказанная. Непрощенная. Но в последний миг отпущенная из-под стражи под залог собственного одиночества…

И с той поры некогда чистая совесть Алисы покрылась бесформенными пятнами, как белый лист бумаги, запятнанный чернильными кляксами. И из сказочной доброй феи, из свободной щебечущей пташки она превратилась в безликую тень, что прячется за горизонтом…

***

Как песок сквозь пальцы, время понемногу просачивалось через ее сердце, оседая крошечными песчинками где-то на его дне, в сокровенном, потаенном месте. Алиса находилась в бесконечном потоке этого времени, проклиная свое бессмертие, эту безвольную свободу, на которую была обречена ее душа.

Но жизнь шла своим чередом. Тянулись нескончаемые вереницы дней, приходя на смену темной ночи, а Алиса продолжала красть чужие сны.

И когда миллионы человеческих жизней оказались затянутыми воронкой беспощадного времени, когда молодые лица людей с фарфоровой кожей превращались в стареющий хлам, Алиса по-прежнему оставалась цветущей и юной. Время ее не трогало. Она сама была Время.

Но однажды произошло событие, навсегда изменившее ход неумолимого времени.

Это случилось в один из тех долгих зимних морозных вечеров, когда звезды на небе настолько яркие, что, кажется, будто они освещают весь мир, и тьма вокруг расступается.

Когда снег под ногами хрустит так громко и отчетливо, что его слышно на другой стороне замерзшего поля, уснувшего под снежным одеялом.