Воровская корона

Похоже, что он был за главного. Тяжелый сосредоточенный взгляд сначала остановился на водителе, потом медленно переместился на Кирьяна, слегка улыбнувшегося, и надолго задержался на Дарье, сидевшей неподвижно.

— По заданию товарища Петерса, — веско отвечал Кирьян.

— Ах, вот как. — Немигающий взгляд, неприятно вильнув, вновь остановился на Кирьяне. — Тогда предписание должно быть. Ваши документы!

— Ну что ты будешь делать, — делано завозмущался жиган. — Даже по заданию товарища Петерса и то требуют документы. У нас есть основания полагать, что налетчик Кирьян выехал в этом направлении. Нужно срочно проверить.

На лице старшего отобразилось заметное замешательство. Он еще внимательнее всмотрелся в лицо говорившего мужчины, и было похоже, что оно ему не нравилось. Красноармейцы рассредоточились и как бы случайно взяли автомобиль в полукруг. В сторонке стояли лишь трое, скручивая козьи ножки. Внешне они выглядели спокойно, но на автомобиль посматривали зорко.

— Предписание, — строго потребовал все тот же красноармеец, — таков порядок.

— Ну, если так заведено… — пожал плечами Кирьян. — Конечно, если я расскажу об этом Якову Христофоровичу, ему будет очень неприятно. Так, где же оно у меня? — похлопал себя по карманам Кирьян. — Ах, вот оно где. — Его рука юркнула во внутренний карман кожаной куртки. — А может, оно и правильно, товарищи. Сейчас столько мрази развелось, что глаз да глаз нужен. Мне тут передали, что около часа назад убили начальника гаража Моссовета. Кто это сделал, пока неизвестно, но не исключено, что без Кирьяна не обошлось.

Неожиданно в его руке оказался наган. Прозвучало два выстрела, и стоявшие рядом красноармейцы, словно опрокинутые бурей снопы, повалились на обочину.

— Гони-и!! — заорал Кирьян.

Темные фигуры бойцов, еще секунду назад казавшиеся застывшими, пришли в движение. Ахнул выстрел, и у самого виска Кирьяна просвистела пуля.

Машина дернулась, двигатель едва не захлебнулся, но потом набрал обороты. Машина помчалась по шоссе, сбив опущенный шлагбаум. Откуда-то из темноты, с обреченностью самоубийцы, навстречу машине бросился красноармеец с винтовкой наперевес. Удар бампером был жесток. Парень дико вскрикнул, винтовка отлетела на дорогу, и приклад хрустнул под колесами.

— Гони! Гони! — неистово орал Кирьян, посылая пулю за пулей в бегущих бойцов.

Двигатель автомобиля ревел, все далее в ночь унося пассажиров. Глуше стали слышны оружейные выстрелы и крики красноармейцев.

Несколько минут машину трясло на ухабах, колеса ухали в колдобины, словно в бездну. Кирьяну казалось, что еще минута такой езды, и машина развалится.

Но нет, ничего, выдюжила.

— Кажись, ушли, — объявил Евстигней.

— Езжай в Алексеевское! — распорядился Кирьян.

— Дорога там не ахти, — усомнился несмело Евстигней. — Может, свернем с большака, у Пятницкого кладбища я флигелек один надежный знаю. Жиганов не выдадут!

— Езжай, сказал! — жестко проговорил Кирьян.

И Евстигней, недовольно хмыкнув, свернул с большого тракта к приметной каменной церквушке из белого камня. Кирьян никогда не делится своими планами.

До революции в этом селе, следуя на богомолье в Троицу, частенько останавливались царствующие особы, долгими молитвами очищая себя от явных и мнимых грехов. Нынешнее время — полнейшее запустение. От прежнего великолепия осталась лишь небольшая часовенка да неказистый каменный флигелек, где прочно обосновались жиганы.

Малинщиком здесь был старый безногий каторжанин, года три назад примкнувший к «идейным», кликуха у него была Железная Ступня. Жиганы, помня прежние заслуги Ерофеича, приняли старика за своего, и человек этот, с хитроватым настороженным взглядом, знал немало страшных тайн.

Старый каторжанин был большим грешником, поговаривали, что он, будоража застоявшуюся кровь, порой выходил на большак с тесаком за пазухой, что совсем не мешало ему быть весьма богобоязненным и отбивать по несколько сотен поклонов в день. Однако места своего он бросать не собирался, к жиганам прикипел накрепко, считая, что их удаче способствовало не что иное, как это место, намоленное самодержцами и великими князьями.

Флигелек в Алексеевском был тем местом, куда Кирьян мог заявиться безбоязненно. То, что он здесь, могли знать лишь самые близкие. Сюда Кирьян приезжал лишь раз в месяц, и всякий раз в особом случае. Нынешний был именно таковым.

— Ну, теперь я могу идти? — спросил с надеждой Евстигней, притормозив у двора.

Кирьян вытащил наган и наставил его в лицо подельнику. Даже в темноте было видно, как побледнело лицо водителя.

— Кирьян… убери пушку… не греши… Ведь вместе повязаны… на одной веревке висеть, — беспомощно лепетал парень. — Никому не скажу.

Секунду Кирьян колебался, взвешивая шансы, а потом, великодушно улыбнувшись, произнес:

— Ладно, живи пока… но не забывай, что я не всегда такой добрый. А машину во двор загонишь, да не забудь прикрыть чем-нибудь. Любопытных здесь тоже хватает.

Железная Ступня лишь хмуро кивнул на приветствие Кирьяна и, не задавая вопросов, широко распахнул дверь. Машина вновь заурчала разбуженным зверем и мягко въехала во двор.