Воровская правда

— А ты попробуй, — серьезно отозвался Варяг. — Посмотрим, что из этого выйдет. Я своих вшей еще в малолетке вывел…

— Ладно, ступай! — мрачно буркнул Беспалый. — У нас еще будет время, чтобы побеседовать по душам.

Один из солдат распахнул дверь воронка, и Варяг шагнул в его зарешеченное нутро.

Глава 17 ЗАПОМОЕННАЯ ХАТА

Сначала открылась амбразура, и в полутемном проеме показалось усатое лицо сержанта Федосеева. Это был тертый жизнью, битый строгим начальством и приниженный стервой-женой человек. Узкому кругу зэков было известно, что за хорошие деньги он мог принести с воли чай и сигареты, передать весточку в соседнюю камеру.

До окончания службы ему оставалось немногим более полугода, и он мечтал о том времени, когда можно будет заняться огородом и всласть понянчить годовалую внучку.

Именно ощущение близкой свободы поднимало у него настроение, и он уже второй месяц подряд перешагивал порог здания тюрьмы с оптимизмом базарного Петрушки.

— Здесь вас словно сельдей в бочке, но ничего, от одного теснее не станет, — буркнул он.

Амбразура громко хлопнула, потом дважды щелкнул замок, и металлическая дверь неохотно повернулась на петлицах.

В камеру, с сидором в руках, вошел мужчина лет тридцати. Он дружелюбно улыбнулся, не избегая настороженных взглядов, а когда за его спиной громыхнула дверь, вздохнул:

— Кажись, прибыл!

Потом он неторопливо развязал сидор, достал из него две банки сгущенки, три пачки чая и громко объявил:

— Это на общак!

На лицах сокамерников заиграли довольные улыбки. Парень оказался свой! Стоящего человека можно распознать с одного взгляда. Сразу видно, что он не только знаком с неписаным тюремным уставом, но скорее всего один из тех, о ком говорят, что он каторжный бродяга.

— За что сел? — поинтересовался Лука и лениво потянулся за угощениями. Лука в хате был смотрящим, он же держал общак, здесь даже сигарета не выкуривалась без его ведома.

— Кража со взломом. Взяли хату одного ширмача в Нижнем Новгороде. Пять комнат у него, и все добром заставлены. Вывезли быстро, как надо, да мусора на хвост наводчику сели. А он, падла, всех нас заложил одного за другим.

— Сука первейшая! — поджал губы Лука. — Его бы наказать за это. Потаскал бы гребешок с пяток лет.

Он аккуратно уложил последнюю пачку чая в небольшую котомку.

— Я уже шепнул об этом кому надо! Он не успеет прийти на зону, а там о его стукачестве уже известно будет. Так что блатные его встретят как полагается, — уверенно пообещал новенький.

— Тебя как звать-то?

— Алексей. А погоняло у меня Керосин.

— Керосин? — удивился Лука. Ему все больше нравился этот жизнелюбивый паренек. Такие люди на любой зоне мгновенно становятся своими и неласковый быт пересылок воспринимают как всего лишь небольшое дорожное приключение. — Что так?

— А я в молодости керосинил больше, чем другие.

Его открытость вызвала улыбки на лицах заключенных.

— Теперь с этим тебе придется завязать надолго.

— Сладим! — бодро отвечал Керосин и присел на нары.

— Значит, чалился?

— Приходилось…

— И на какой киче парился?

— В Соликамской колонии.

— Бывать там не приходилось, но о порядках наслышан. За что попал?

— За кражу. Шесть лет просидел. Дали три года, но на чалке раскрутился.

— А какой ты масти?

— Обычной. Из мужиков… А может быть, чайку сварганим?

Лука кивнул на мужиков, обнаженных по пояс, и уныло ответил:

— Чифирь — хорошее дело. Но все, что можно было сжечь, уже спалили. Ты только посмотри на них — рубахи на дрова пошли!

— Ну, это дело поправимое, — весело отозвался Керосин и закинул ногу на ногу. — А это чем не дрова? — вытянул он из носка тряпицу.

Платочек оказался из чистейшего хлопка. Только зэк, искушенный в тонкостях приготовления тюремного чая, мог оценить по достоинству подобный подарок. Такой материал не плавится и горит практически без дыма, а жара от него столько, что уже через минуту кружка с водой начинает кипеть.

— Давай зачифирим, — охотно согласился Лука. В его глазах загорелись веселые искорки. — Мужики, спичками не поделитесь?

Сидящий рядом парень протянул мятый коробок. Лука налил из чайника воды, разорвал платок на несколько лоскутов. В тюрьме он славился как один из самых опытных чифиристов — умел минимально расходовать дрова и колдовать над настоем даже с закрытыми глазами. Зэкам памятен был случай, когда он через амбразуру разговаривал с сержантом Федосеевым в тот самый момент, когда втихаря варил чифирь. Одно дело, что подобное баловство запрещалось тюремной администрацией и за такую шалость можно было угодить на неделю в изолятор, но важнее было другое — не испортить драгоценный напиток и проварить его дважды до нужного цвета. А это, несомненно, больше, чем обыкновенное ремесло, скорее всего это соизмеримо с настоящим искусством.

Уже через пять минут чифирь был готов, и мужики пустили кружку по кругу. Вначале полагалось сделать по одному глотку, а он-то и был самый сладкий. Чифирь позволяет ненадолго позабыть о толстых стенах каземата, утонуть в приятных грезах и ощутить некое подобие счастья.

Не беда, что это всего лишь иллюзия…