Воровская зона

На стук в дверь к нему вышел тот самый парень лет двадцати пяти, худощавый и гибкий, словно лоза, с приятным лицом и не по возрасту грустными серыми глазами. Опытным глазом профессионала Баронин сразу же угадал в нем первоклассного бойца, бравшего не столько силой мышц, сколько потрясающей скоростью и неистощимой нервной энергией.

— Михаил? — улыбнулся Баронин.

— Да, — спокойно ответил парень, в свою очередь оценив данные нежданного гостя, и отошел от двери, как бы приглашая Баронина войти.

Войдя в небольшую, но со вкусом обставленную комнату, Баронин быстро огляделся. Так, на всякий случай! Но ничего подозрительного не обнаружил. Михаил выключил магнитофон и вопросительно посмотрел на Баронина.

— С кем имею честь? — спросил Борцов.

— Я от Булатова, Миша, — ответил тот.

— А где он сам? — уже понимая, что ничего хорошего от этого незнакомца он не услышит, спросил Михаил, усаживаясь в стоявшее у журнального столика кресло и жестом предлагая гостю место напротив.

Когда Баронин закончил рассказ, они долго молчали. Потом Михаил достал из бара бутылку коньяку и налил две вместительные рюмки.

— Что же, — грустно проговорил он, — давайте помянем Володьку… Он был хорошим парнем…

Заметив выражение некоторого скепсиса на лице Баронина, он поморщился.

— Чтобы его судить, надо пройти то, через что прошел он…

Поднявшись со своих мест, они, не чокаясь, выпили. Михаил сразу же закурил. Глубоко затягиваясь, он, словно позабыв о присутствии Баронина, вернулся в недавнее прошлое. И снова, в какой уже раз услышал разрывающий душу вой мин, увидел идущих в атаку боевиков с зелеными повязками на голове и себя, лежащего в воронке с рассеченным до кости бедром. И если бы не Володька, единственный, кто поспешил ему на помощь, он так бы и остался в той воронке. И сейчас поминали бы его…

— Ну так как, Миша? — нарушил наконец молчание Баронин. — Поможешь?

Михаил ответил не сразу, и в какой-то степени это порадовало Баронина. Он не любил, когда люди рвали на себе рубашки. Да и не путевку на Канарские острова он предлагал этому парню. Друг другом, но своя рубашка, как говорится, куда ближе к телу. И откажись Михаил сейчас, Баронин ушел бы от него без малейшей обиды.

Но сам Михаил, похоже, так не думал.

— Приходите ко мне завтра, — наконец нарушил он молчание, — часов в десять… Сможете?

Баронин кивнул.

— В таком случае, — протянул Михаил руку, — до завтра!

— До свиданья, Миша…

С сигаретой в руке Катков лежал на вагонной полке и наблюдал за тем, как пущенные им кольца дыма поднимались вверх, к самому потолку, и, упираясь в него, теряли свою форму и расплывались по купе голубым молочным туманом.

Колеса мерно отстукивали километр за километром, напевая свою несмолкаемую песню. И конца-края этой порядком уже надоевшей ему песни пока даже не было видно. До Свердловска, где находилась пересыльная тюрьма, им еще пилить и пилить, а они целыми сутками простаивали на спецпутях, пропуская вперед себя все, что только можно было пропустить.

Этот невеселый путь Катков проделывал уже в третий раз в своей жизни. Правда, теперь он ехал на зону без душевного трепета, который хорошо знаком каждому входившему за запретку по первому разу. Как-никак полновластный хозяин… Да и тогда, в далеком семьдесят втором, он входил за «колючку» без особого страха. Его отчаянная кража и вызывающее поведение на суде сыграли свою роль. Ему даже оставили его старую кличку. Получил он ее еще в школе, и виноват в этом был Джек Лондон. Прочитав лет в шестнадцать «Морского волка», потрясшего его неимоверной силой духа своего главного героя, Венька буквально грезил Волком Ларсеном. И кто знает, не этот ли самый отважный моряк с его великой тоской по прекрасной и свободной жизни в конце концов и привел Веньку на скамью подсудимых. Правда, романтика из него ушла быстро. Уже в зале суда. И напрасно взывал он к справедливости, предлагая судить вместе с ним и того директора ресторана, чью квартиру он «взял». Судья оказался крайне нелюбопытным и даже не поинтересовался у беспокойно заерзавшего на своем месте Левковича, как это на его квартире могут происходить миллионные кражи. А ведь оклад у потерпевшего — сто двадцать семь целковых! И срок намотали ему одному, без Левковича. Так, без покаяния, и полетел он белым лебедем в родной дом, получив свой шестерик.

На зоне старые воры сразу разглядели в молодом и отчаянном парне свою достойную смену. И не зря на него почти сразу же положил глаз сам «смотрящий». Правда, особо приближать не спешил. Хотел присмотреться. Одно дело — воля, и совсем другое — зона! Не сломается, выдюжит, тогда милости просим! Нет? Значит, не из того теста. Как проверить? О, для этого на зоне существовало много способов. Ну, например, столкнуть лбами слабого с сильным. Именно в таких мясорубках и проверялась истинная сила и стойкость духа. Покатить на слабого мог каждый, не дрогнуть перед сильным было дано не многим.