Воровской излом

– Товарищ подполковник! – догнал его окрик ординарца. – Вам срочный звонок, оператор перевел его сюда.

Пожав плечами, Меркульев взял трубку. Выслушал и медленно вернул ее майору.

«Молодец, Борис. Подтвердил рассказ генерала».

Каменная громада Управления Московской железной дороги прекрасно вписывалась в тяжеловесную улицу Краснопрудную, разделенную надвое рельсами трамвая. Идущая от Каланчевской, мимо трех вокзалов, Казанского, Ленинградского и Ярославского, она в это время оказалась основательно забита транспортом.

Едва объехав заглохшую на повороте с Красносельской улицы «Колхиду», служебная «Волга» Меркульева нырнула в переулок и остановилась. Водитель, молоденький лейтенант с залихватскими усами, молча выключил двигатель и вопросительно посмотрел на Меркульева.

– Подождем, – меланхолично распорядился тот.

– Я покурю? – впервые за долгую поездку открыл рот водитель.

Меркульев пожал плечами. Парень счел этот жест за разрешение и вылез из машины, слегка зацепившись кобурой за дверцу.

«Дисциплинированный сотрудник», – отметил подполковник. Он сразу обратил внимание на более ответственное отношение к службе у сотрудников ГУВД. В родном РОВД было чуть проще – он знал всех, его знали все.

И не всегда отношения были формальными – за десять лет службы в оперчасти Чертановского РОВД Меркульев навидался всякого и поэтому очень дорожил отношениями. Он знал: иногда простое доброе слово, произнесенное, казалось бы, без особого умысла, могло принести такие результаты, которых не удавалось добиться долгими трудами. При этом он твердо знал – слово опасней оружия. Оружие убивает один раз, словом же можно причинять вред бесконечно.

В управлении все было и проще и сложнее одновременно. Проще, потому что отношения редко когда выходили за рамки уложений устава, а сложнее – потому что под глянцевой пленкой кажущейся безмятежности таились водоворот взаимных перекрестных интересов, дележка влияния и внимания начальства в своих интересах.

Сегодняшняя встреча с генералом – не первая, и он был уверен – не последняя. Минуя непосредственного начальника, она оставляла странное послевкусие. Заставляла напрягать мозг, выискивая скрытые сигналы и намеки.

Он еще не привык к этой двусмыслице, но прекрасно понимал – это свойство присуще любой организации подобного масштаба.

С точки зрения качества работы уровень ее повысился многократно. Ему предоставили просторный кабинет, аккурат между кабинетами Цепкова и Лентищева, выделили адъютанта и помощников, служебный автомобиль и массу уголовных дел, стекающихся со всей Московской области. К счастью, должность зама по особо важным делам помогала отсекать откровенную текучку, оставляя действительно важные дела.

Но даже при этом, загруженный административной работой до предела, он вел дело Мамонтова с маниакальным упорством. И причина была не только в служебных обязанностях, он это нехотя признавал, она была связана с внутренним удовольствием – все же это его зона ответственности, его проверенная и отшлифованная годами работа.

Вот и сейчас, с радостью оставив на помощников текучку, он выехал на оперативные мероприятия, по-простому – на встречу с Эйхманом, выполняя то ли приказ, то ли просьбу генерала.

В лоб, понятное дело, тут действовать не следовало, поэтому Меркульев побеспокоился заранее. Давний его приятель и сослуживец, Мартынов Серега, с год как служил в Главном управлении пожарной охраны. Уговорить его не составило труда – Меркульева уважали и понимали: если он просил – значит, дело действительно важное. Впрочем, и он отвечал своим многочисленным приятелям тем же.

– Ого, Саныч! Впечатляет! – прервал его размышление Мартынов, внезапно появившийся в приоткрытом окне машины.

– Серега! – Меркульев выпростался из мягкого салона машины.

Они обнялись.

– Смотри-ка – все в форме! Красавец! – не выпуская приятеля из объятий, покачал головой Меркульев.

А смотреть было на что – зеленый китель как влитой сидел на ладной фигуре капитана.

– Да и ты, Сан Саныч, не бедствуешь! Вон на каком служебном транспорте передвигаешься. Да и звездочки, я слышал, другие на погонах имеются?

Меркульев оправил лацканы своего цивильного пиджака и нехотя признался:

– Есть такое… в управе сижу. Подполковника дали.

– Поздравляю! Заслужил, Саныч! – искренне порадовался Серега. – А я в надзор ушел, надоело по пожарам мотаться. Да и Светка всю плешь проела…

– Знаю, – нехотя прервал его Меркульев, – ты молодец, нужно использовать свой потенциал. Твоя епархия? – Он кивнул на здание.

Мартынов улыбнулся:

– Наши поднадзорные.

– Я позвонил в секретариат, предупредил их о приходе. Они ждут двух пожарных инспекторов с проверкой средств первичного пожаротушения. И что-то мне подсказывает, встречать нас будет нужный мне человек. Давай так – отработаем как надо, но когда останемся в кабинете, выйди на пару минут, хорошо?

– Будет сделано! – подобрался Мартынов. – Тем более у меня и предписание есть…

Он вынул из кожаного планшета заполненный официальный бланк.

– Ай молодец, Серега! – усмехнулся Меркульев. – Золотой ты человек!

– Да ладно, Саныч! Знаем же, плавали…