Воровской излом

– Понял, – попытался примириться Борис. – Давно хотел спросить: почему Сайгон?

Глаза вора забегали, Борис вдруг понял, что этот невинный вопрос задел какую-то больную струнку в душе парня. После нескольких томительных секунд Сайгон пробурчал:

– По кочану… Родился я во Вьетнаме, жили мы там до войны с семьей…

Теперь настала пора удивляться Борису. Н-да, сколько при пристальном внимании открывается в людях неизведанного…

– Папу и маму убили при бомбежке, а меня с дипмиссией вывезли. В Москву, – закончил Сайгон и с вызовом посмотрел на Бориса.

Парень явно открыл ему свою личную тайну – сомнительно, что он рассказывал ее кому попало.

В душе Борис уже привязался к этому энергичному, неунывающему хулигану. Чисто по-человечески ему было жалко этого паренька: за внешней показной броней чувствовалась израненная душа.

– Пойдем, а, Борь, – угадал его состояние Сайгон, – а то стоим тут, как дураки, посреди дороги.

– Пойдем, – выдохнул Борис.

Они прошагали до ближайшего перекрестка и остановились, одновременно уставившись на вывеску «Пельменная». Переглянулись.

– Похаваем, а? – Сайгон изменил манеру общения, словно почувствовал внутреннюю силу Бориса. – Жрать охота, а у парней с этим лажа, как накурятся, все съедают подчистую…

– Давай, – согласился Борис, спокойно принимая положение лидера.

Благословенное русское блюдо – пельмени! Несправедливо причисляемые к китайскому изобретению, они стали истинной манной небесной для небогатых советских едоков. С мясом, с курицей, с рыбой – чем только не начиняли кусочки теста на необъятных просторах нашей Родины.

Но, кроме совсем уже экзотических начинок, основным их наполнителем все же был тот самый советский фарш – странный, не имеющий явных характеристик состав, в сваренном виде абсолютно ни с чем не идентифицирующийся.

В неисчислимых «Пельменных», разбросанных по советским городам, подавали несколько блюд: пельмени вареные, пельмени жареные и – о чудо! – пельмени с бульоном.

Стоя за круглым столом, хлебая прозрачную жижу, захватывая ложкой маленькие шестиугольные мякиши, произведенные машинным способом, голодные Борис и Сайгон отдавали дань изобретательному гению советского общепита, умудрившемуся накормить простой и питательной пищей огромное количество народа.

– А я смотрю – ты или не ты?

Тяжелая рука легла на плечо Бориса, отчего тот едва не подавился. Борис медленно повернул голову, к ужасу своему уже понимая, кто к нему подошел.

Сергей Николаевич – начальник участка СМУ, собственной персоной. Вот уж кого бы сейчас не встретить! Самое последнее дело.

– Хм… – Сергей Николаевич обошел нахмурившегося Сайгона и, бесцеремонно отодвинув его тарелку, положил локоть на столешницу. – Борька! Так-так. Смотрю и не могу понять. Изменился ты, а в чем – только сейчас разглядел…

– Здрасьте, Сергей Николаевич, – подавленно проговорил Борис, вытирая рот салфеткой.

– Здоров! – Николаич искоса поглядел на Сайгона, затем перевел взгляд на Бориса: – Теперь понял, Боря… перекинулся ты к этим? – Он пренебрежительно кивнул в сторону молчавшего Сайгона. – Патлы отрастил, штаны модные… Эх, Боря, Боря… Когда ты в Школу милиции перевелся, мы все радовались – парень нашел свое дело! Даже всей ячейкой тебе положительную характеристику написали. А ты…

– А что я? – наконец сумел собраться Борис, глядя в круглые глаза Сайгона.

Провал был полный. Невпопад вспомнились кадры из сериала «Семнадцать мгновений весны»: «Штирлиц, а вас я попрошу остаться!»

– Дядя, ты че это? – попытался вклиниться в разговор Сайгон.

– Заткнись, щенок! – Рык Николаича возымел неожиданный эффект: вокруг них образовался круг повышенного интереса. Люди перестали жевать и сердито уставились на их компанию.

Внезапно Борис увидел ситуацию со стороны, понял, как они с Сайгоном, в своих модных шмотках, с нестрижеными волосами, отличаются от всех присутствующих. А ведь они сейчас стали для них теми самыми врагами народа…

Это произошло так стремительно, что дух захватило. Буквально несколько минут назад их не замечали, казалось, они являются своими среди своих, ан нет… Небольшой толчок, и вот они оказались отгорожены от остальных невидимой стеной.

– Я знаю – наймиты империализма среди нас! Они жаждут погубить наше молодое поколение, прививая ему чуждые ценности! – продолжал разоряться Николаич под одобрительное хмыканье любопытных посетителей.

Первый шок прошел, Борис перестал обращать внимание на разошедшегося строителя. Его сейчас больше интересовал Сайгон, бочком продвигающийся к выходу. В его глазах полыхал огонь обиды и ярости. Вот этого допускать нельзя было ни при каких обстоятельствах! Вся операция мгновенно повисла на тонком волоске.

Они рванули к выходу одновременно. Но Сайгону, ближе находившемуся к двери, удалось вырваться наружу без происшествий. В Бориса же вцепились сразу несколько рук:

– Куда, сука?!

Пришлось быстро вспоминать армейскую выучку – пара точных ударов немного угомонили возбужденную публику, позволили Борису продраться к двери.