Воровской орден

Ну и последнее. Элита преступной среды не могла возникнуть без участия заключенных с психологией прислужников, слуг, рабов, «шестерок» — этой особой человеческой породы, выращенной обществом, где человеческая личность никогда не знала настоящей свободы и достоинства.

Работники тюрем и колоний объясняют возникновение ордена стремлением одной части заключенных возвыситься над другой и паразитировать за ее счет. Персонал здесь как бы ни при чем. Вероятнее всего, процесс был двусторонним. С одной стороны, орден зарождался как выразитель интересов заключенных в борьбе с администрацией. С другой стороны, администрация поощряла создание ордена, так как нуждалась в том, чтобы внутри колоний, которых становилось в десятки раз больше, царил хоть какой-то порядок и шло бесперебойное использование дешевой рабочей силы.

Русскому характеру присущи идеализм и максимализм. «ВЗ» стали олицетворением идеала «настоящего» преступника и выразителями той точки зрения арестантов, что власть продажна, закон чрезмерно суров и их арестантское общество должно быть устроено более справедливо. Во все времена арестанты противопоставляли свое общество тому, которое их отвергло. Но только «ВЗ» довели это противопоставление до высшего предела, выразившегося в создании организации профессиональных преступников.

Можно предположить, что именно тогда в штате мест заключения появились специальные сотрудники, призванные организовать систему доносов и нейтрализовать влияние «ВЗ». Колесо взаимной борьбы закрутилось.

1992 г,

«ГНУЛОВКА»

Из рассказа Андрея М.

«Воры в законе» существуют потому, что им разрешают существовать. Когда система захотела, она их задавила. Я видел это своими глазами в 50—60-х годах.

Тогда в зоны пришли фронтовики и просто порядочные люди. Я знаю, что вы называете их романтиками системы. В какой-то степени это действительно так. Многие еще верили в пресловутую перековку. Но, по мне, они просто хотели честно выполнять свою работу и показать всему миру, что социализм может резко сократить преступность. В короткий срок они стали настоящими профессионалами, потому что умели подавить в себе ненависть к насильнику или убийце, умели отнестись к падшему человеку по справедливости. Именно это стремление к справедливости и привело их к мысли, что воровской орден должен быть уничтожен.

Система давила не только «ВЗ». Она давила и тех, кто с ними боролся. Мизерная, даже по тем временам, зарплата. Работа по 12 часов в сутки. Работа в выходные и праздничные дни. Многие «романтики системы» плюнули и ушли. А те, кто остался, подпадали под влияние старых тюремщиков бериевской школы, которые тоже ненавидели и презирали «ВЗ», но не гнушались получать от них подачки. Все в зонах зависели от производства. От простого надзирателя до начальника колонии. Будет план — будут премиальные. Премиальные придавали их адской работе хоть какой-то смысл. Колонии никого не исправляли. Удовлетворение могло быть только таким, материальным.

Но за эти премиальные нужно было платить. Идти на любые пакости, только бы выполнить план. Главной пакостью был сговор с «ворами в законе». Они заставляли мужиков выполнять план и помогали им в этом. План-то не всегда можно было выполнить. Мешали разные причины, не зависящие порой ни от заключенных, ни от администрации. «ВЗ» договаривались с вольнонаемными нормировщиками. И те завышали расценки, объемы выполненных работ. Такая варганка крутилась, вы даже представить себе не можете. Не случайно заключенным разрешалось иметь деньги. Они набивали ими подушки и матрацы. Кому-то это было очень выгодно, чтобы деньги в зоне были обесценены. Чтобы ими швырялись.

Лично я считаю, что воровской орден был создан нашими доблестными органами. Он им был так же нужен, как какой-нибудь колониальной метрополии — туземная администрация. Гигантская, многомиллионная масса заключенных, в основном политических. Если бы они, не приведи Господь, сплотились… Страшно представить!

Да и сегодня в каждой колонии ровно столько блатных, сколько позволяют менты.

«Романтики системы» презирали блатных и не вступали с ними ни в какой сговор. Не шли ни на какие компромиссы. Даже ради выполнения плана. И за это их стали убивать. В то время расстрел был отменен. Высшей мерой был срок — двадцать пять лет. Тому, кто начинал свой четвертак, воры приказывали привести в исполнение их приговор. Убийце добавляли уже отбытый срок и отправляли в другую зону, где он мог снова безнаказанно убивать. По сути дела, «романтики» ходили, как смертники. И потому именно они первыми поняли, что над «ворами в законе» нужен террор. Расстрел был восстановлен, а ворье поставлено перед выбором: или письменно отказаться от своего воровского закона, или идти на 10–20 лет в казематы страшной Владимирской тюрьмы, называемой крытой.