Воровство и обман в науке

И что еще поражает в характере истинных рыцарей науки (а как еще можно назвать Кучерова и прочих?), так то, что они не придавали никакого значения таким "пожертвованиям", принимая их за норму. Поступали точь-в-точь по Библии — левая рука не ведала, что делает правая. И если бы не свидетельства очевидцев, все эти истории были бы преданы забвению, так как в собственных воспоминаниях и статьях сами они ни словом не обмолвились об этой стороне своей жизни. При этом каждый из них нещадно казнил себя, если случалось совершить что-либо мелочное и недостойное по его понятиям. Такая самокритичность нередко отравляла им существование, поскольку сжигаемые стыдом они при первом же подвернувшемся случае начинали публично каяться и бить себя в грудь кулаками. Горько? Смешно? Но в этом бескомпромиссном подходе ко всему и вся и заключается сверхпорядочность выдающихся людей. В этом и состоит высшая мораль в науке! Наука ее не диктует, нет, она просто, выражаясь словами Л.С. Берга, "обладает столь удивительным свойством, что, не задаваясь целями морали, вместе с тем ведет к морали, но достигает этого не своим содержанием, а своим методом…"Подобно своему знаменитому соотечественнику Рентгену, видный специалист в теоретической физике Фриц Лондон при церемонии награждения его высшей наградой Голландской Академии наук — медалью Лоренца, деликатно прервал все речи в свою честь такими словами: "Мне просто очень повезло. Ведь большую часть жизни я занимался тем, что меня интересует сильнее всего, и мне несколько неловко, что именно за это мне оказывают почести". Иллюстрацией этому заявлению может стать известная всем поговорка о том, что скромность украшает человека.

Одному из крупнейших советских исследователей H.H. Семенову приписываются слова о том, что, мол, истинный ученый готов сам внести доплату за то, чтобы ему позволили спокойно заниматься любимым делом — научным исследованием, которое по существу является занятием "удовлетворения любознательности за государственный счет". Шутка? Разумеется, но, как говорится, в каждой шутке есть доля истины. Может поэтому кажущиеся другим чудаками люди и чувствуют себя самыми счастливыми на свете? И, видимо, именно таких чудаков имел в виду известный советский географ и биолог Л.С. Берг, утверждая, что "наука служит для очищения души от всякой скверны и познание истины для настоящего ученого есть акт бескорыстный, а созерцание истины приводит в такой же экстаз, как и созерцание красоты".

За принятыми без малейших раздумий "чудаковатыми" решениями Мечникова, Пастера и Рентгена скрывается та самая нравственная высота человеческой натуры, которая позволяет нам причислить их к людям высочайшей морали. Для них не существовало ничего более ценного, чем почувствовать себя живой частицей земного мироздания и оставить за это в благодарность человечеству лучший плод своей разумной деятельности. Да еще за этот "подарок" доплачивать своими финансовыми средствами и жертвовать последними сбережениями. Изобретатель электрического "русского света" Павел Николаевич Яблочков выкупил свой патент на ламповые свечи у французских промышленников за миллион франков, лишь бы подарить право на производство этих свечей России, принеся тем самым хоть какую-то практическую пользу своему народу.

"Он весь был проникнут духом бесконечно малых…"

К сожалению, редко у кого из мировых величин, прославившихся своими научными изысканиями, высокие профессиональные качества сочетались с такими же высокими моральными принципами. Для большинства мыслителей абстрактно любить науку и общество было куда проще, чем сделать в отношении конкретного дела или лица хоть один-единственный шаг, которого потребовали бы совесть и убеждения. А ведь именно по таким шагам и шажкам составляем мы мнение о добропорядочности человека, его великодушии и чистоте.

Но иногда поступки ученого столь разноречивы и так переплетены, что составить о нем определенное мнение почти не представляется возможным, настолько скромность уживается у него с тщеславием, открытость сердца с жестокостью, а щедрость с корыстолюбием. В одних случаях он идет на истинное самопожертвование, в других находится под влиянием необъяснимой разрушительной силы. Он бывает способен в мгновение ока по достоинству оценить чужие достижения и точно также одним махом втоптать их в грязь. Кто же тогда он на самом деле — гигант или пигмей? В этом не могли зачастую разобраться даже близко знакомые с такими противоречивыми фигурами в науке люди.

Пример тому — непостижимая, противоречивая личность Пьера Лапласа, того самого, что добровольно уступил собственное открытие начинающему математику Био. Вспомните, какое восхищение вызвал в нас этот благородный жест! Но, как ни странно, многие из научного окружения Лапласа вовсе не считали его образцом нравственности и довольно часто характеризовали как завистливого славолюбца и беспринципного человека. Причем не только в научном творчестве.