Ворожея бессмертного ярла

Не теряя времени, он прошёл к выходу. Двери, повинуясь наложенному заклятью, медленно раскрылись от одного только прикосновения. На пороге замерли худенькая девчушка в коричневом платье и Фрайде. Увидев драуга, служанка охнула и отпрянула. Фрайде хмуро глянул на нее и велел:

— Иди. Хорошо, что позвала.

Стоило девице испариться, как сын дроттена оказался поднят за ворот рубахи, словно ребёнок. Хотя Фрайде был воином не из последних, но против разъярённого Фьялбъёрна он бы не выстоял и мига, как оно и случилось.

— Сду…рел совсем? — выдохнул он.

Фьялбъёрн прищурился, не спеша разжимать пальцы. Но и придушить по-настоящему пока тоже не собирался. Вот будь на его месте Бо, то можно было бы…

— Что здесь произошло? — спросил он настолько низким голосом, что Фрайде изменился в лице — в светлых глазах мелькнула тень страха.

— Это я хотел у тебя спросить, ярл.

— Да ну…

Драуг не верил. Ледяной глаз, взглядом которого он сверлил Фрайде, казалось, сейчас мог заморозить насмерть.

— Моя ворожея пропала. Исчезла, словно ее никогда и не было. Не хочешь мне ничего рассказать?!

…Времени было уже глубоко за полночь. Мрачный Фьялбъёрн наводил ужас на всех вокруг, а наводить было на кого. Дроттен Бо, узнав о случившемся, тут же собрал своих чародеев. Те искали следы чужого вмешательства, пытались определить след ворожбы и вид заклятия, но никакого толку от этого не выходило. Напряжённое тяжелое молчание повисло над комнатой перед купальней, где ярл и Бо ждали хоть каких-то успехов. Во взглядах и усталой суете островных ворлоков все сильнее читались вина и стыд. Бо смотрел угрюмо и зло: по всему выходило, что островитяне не просто не смогли уберечь гостью, но и за безопасностью собственного дроттена не уследили. Ведь тот, кто украл человека из команды «Гордого линорма», мог сотворить это с кем угодно во дворце.

Фьялбъёрн честно и подробно рассказал всё, что произошло, но это мало помогло. И все старания были безуспешны, пока он не присмотрелся к одному из магов. Тот действительно чертил в воздухе руны поиска, только они почти сразу же гасли… и невольно возникало ощущение, что они либо не действуют, либо сил местных чародеев просто не хватает против магии похитителя.

Фрайде, тоже ожидающий вестей, обеспокоенно посмотрел в его сторону, будто что-то почувствовал:

— Ты что-то ещё вспомнил, ярл?

— Я скоро вернусь, — коротко бросил драуг, не ответив на вопрос, и быстрым шагом покинул сначала помещение, а потом и дворец дроттена.

Морские острова спали. Во всяком случае, площадь с лавочками и шатрами торговцев затихла. Ночью здесь торг не ведут, ночью спят. Чтобы на рассвете вновь выложить на прилавки привезённые диковинки и редкостные вещицы.

Драуг шёл стремительно, лишь иногда сворачивал и обходил встречавшиеся на пути лавчонки. Он точно знал, куда ему нужно. Если и есть на Островах человек, который сможет помочь, то это явно не дроттен Бо. И хоть ярл не мог объяснить, что происходит, но маргюгра скребла на сердце острыми когтями. Слишком хитрый хозяин, слишком медово-сладкое его гостеприимство… всё слишком. Чего только стоила выходка с подземной нежитью!

Нужный шатёр показался через две лавки. Когда Фьялбъёрн приблизился, то услышал тихий напев южной флейты. На мгновение замер, думая, что именно стоит сказать. Но потом приоткрыл тяжёлый полог, чтобы проскользнуть внутрь.

Его тут же обдало запахом сандала, теплом и дурманом раскуриваемого кальяна. За спиной — холодная явь с плещущим злым северным морем, впереди — чудесная сказка, ароматная и сладкая.

— Заходи, мой друг, заходи, — послышался голос Яшраха, заставив легонько вздрогнуть. — Я знал, что ты придёшь.

Драуг помедлил, а потом шагнул в таинственный полумрак, который едва развеивали пламя тонких свечей и круглый пузатый светильник, стоявший прямо на полу. Яшрах сидел на широкой низкой лавке, застеленной цветастыми ковровыми дорожками с высоким ворсом. Не любит он северный холод, в него не посидишь на полу, как дома, в родных жарких местах.

В руках чародея виднелся незнакомый Фьялбъёрну музыкальный инструмент. Деревянный, пузатый, как южная груша, корпус. Вытянутая длинная шейка. Четыре струны.

Яшрах шевельнул пальцами, и светильник, разливая кругом мягкое золотистое сияние, медленно поднялся в воздух. Завис над головами находящихся в шатре. Озарил и сухую фигуру южного чародея смерти, и хрупкого смуглого мальчишку, сидевшего напротив с изогнутой флейтой в руках, и высокий кувшин кирпично-красного цвета, поставленный на пол.

Мальчик чем-то неуловимо был похож на самого Яшраха. Не такой уж и хрупкий, просто худой и гибкий. А под темно-синим просторным одеянием и не разберёшь толком. Очертания тела видны, только когда движется.

Зато лицо смуглое и с точеными чертами, словно у янтарной статуэтки из храма богини Брады, а глаза — чёрные и глубокие, будто сам Господин Мрак благословил их, влив ночную тьму с кончиков своих пальцев.

— Шейрани, — мягко произнёс Яшрах. — Принеси нашему гостю подушку. Только не затронь шай-халэ.