Ворожея. Выход в высший свет

Мне чрезвычайно не нравилось выражение его лица, едва заходила речь о короле. Взгляд становился тяжелым, он словно придавливал меня к земле, выбивая воздух из груди, не позволяя дышать. Не знаю, чем провинился Эдуард перед Броссаром, но его ненависть пугала до дрожи.

– Могу и не хочу этого делать, – мрачно ответил Броссар на вырвавшееся замечание.

Броссар поднялся на ноги и подошел к окну. Там замер и погрузился в свои мысли. Теперь, не встречаясь с его взглядом, немного осмелела и, не дождавшись ответа, направилась к нему.

– Мэтр Броссар, поверьте, я на вашей стороне, что бы там не произошло в прошлом, – произнесла, положив ладонь на его плечо. – Конечно, вы можете ничего не рассказывать, но для вас же будет лучше, если сможете выговориться. Я вижу, как прошлое давит. Если посчитаете меня достойной, чтобы поделиться болью, поселившейся в сердце, то в свою очередь обещаю – любое признание останется между нами.

– Упрямая ты, Клер, – бросив на меня короткий взгляд, он снова отвернулся. – Не отстанешь, пока все не узнаешь?

В этом он прав. Если наставник не расскажет сам, буду искать того, кто поведает его историю. Да хотя бы принц Роберт! Он считает Броссара братом, а значит, должен обо всем знать. И пока не докопаюсь до всего, не успокоюсь.

– Наверное, будет лучше, если я тебе все расскажу. Сплетни придворных, многократно преувеличенные и поданные с выгодной им точки зрения, только исказят и без того неприглядную правду обо мне и моем отце, – после продолжительной паузы наконец-то произнес Броссар.

Горечь, прозвучавшая в его голосе, откликнулась в душе сожалением о моей настойчивости. Как-то хотелось утешить Броссара, успокоить его. Я погладила его руку. Медленно, как всегда делала мама, успокаивая и молчаливо поддерживая.

– Тридцать два года назад король Максимилиан решил женить единственного сына – принца Эдуарда, – медленно начал рассказывать наставник. – Здоровье почтенного мужа было уже не то, а наследник королевства каждый день преподносил отцу новые заботы. Эдуард волочился за любой встреченной им симпатичной женщиной. Его мало интересовали их титулы, социальное и семейное положение. Родители и мужья соблазненных им метресс выстраивались в очередь на прием к королю, требуя наказания для обидчика. Максимилиан успокаивал недовольных, устраивал разгоны сыну, но это помогало лишь на время. Идея с женитьбой, кроме продолжения рода, носила еще и воспитательный характер. Король очень надеялся, что Эдуард остепенится.

– Но этого не получилось? – тихо спросила, когда Броссар замолчал.

– Невеста была выбрана из политических соображений, – продолжил он, не ответив на вопрос. – Знатность рода, состояние семьи, влияние фамилии в королевстве – все учитывалось. Эдуард не желал этого брака, разумно рассуждая о невозможности вольной жизни после свадьбы. Он не привык себе ни в чем отказывать, тем более некоторые молодые аристократки были не против проводить с ним время.

В этом месте тихо кашлянула, напоминая о правилах приличия. Конечно, сама просила подробности, но можно как-то преподнести факты обтекаемо, давая намек на ситуацию, а не называть вещи своими именами?

– Клер, поверь, я тебе рассказываю вполне прилично о его поведении в то время, – еще один короткий взгляд в мою сторону через плечо.

– Я понимаю, – сконфузилась от его замечания.

Что ж тогда там происходило на самом деле, если даже приличная версия для молодой метрессы звучит непристойно?

– Ирени Риверди, ко всем прочим достоинствам, необходимым для будущей королевы, обладала утонченной красотой, – продолжил рассказ Броссар. – Хорошее воспитание, образование и живость ума произвели впечатление на принца Эдуарда. Многие тогда посчитали, что будущий король влюбился и забросил свои привычки. Полгода от помолвки до свадьбы он не отходил от своей невесты, во всем угождая ей, писал стихи о любви и, по словам очевидцев, не был замечен с другими женщинами.

Разумеется, такие перемены понравились не всем. Кто-то вздохнул свободно, больше не опасаясь за дочерей на выданье, другие, наоборот, обозлились на невесту принца, потому что она увела самого завидного жениха. Но решение было принято, все договоренности подписаны, вмешаться и попытаться хоть что-то изменить было невозможно.

Ирени искренне полюбила своего нареченного. Она писала письма, наполненные светлыми чувствами, своей близкой подруге, оставшейся в провинции Туринье. В них рассказывала о каждой встрече и беседе с Эдуардом, восхищалась благородным нравом жениха, его прекрасным отношением к семейной жизни. Оба с нетерпением ожидали приближения даты их свадьбы.

– Вы так говорите, словно знаете об этом не понаслышке, – аккуратно заметила наставнику.