Воры в доме

"Это будет очень горько старику, - подумал Шарипов. - Очень горько и обидно будет ему узнать, кто же в самом деле этот мулло Махмуд. Но я уверен, даже это не заставит его по-другому думать о мире и людях. Своим диалектическим ясным умом он и здесь сумеет отделить белое от черного, доброе от злого... И все-таки как быть? Очевидно, нужно вызваться самому пойти за мулло Махмудом. Нужно идти самому. Нужно кончать".

Г л а в а с о р о к в о с ь м а я, которая называется

"Если увидишь гадину..."

Мой отец, да помилует его аллах,

говорил мне: "Всякую хорошую вещь,

какого бы то ни было рода, можно

оценить известным количеством дурных

вещей такого же рода. Например, одна

хорошая лошадь стоит сто динаров, а

пять скверных лошадей стоят вместе

сто динаров. Это относится и к

верблюдам и к разным одеждам, но не к

сынам Адама, так как тысяча негодных

людей не стоит и одного хорошего

человека". И он был прав, да помилует

его аллах.

У с а м а и б н М у н к ы з

- Вот мы, наконец, и встретились, - спокойно и негромко сказал генерал Коваль, вставая навстречу мулло Махмуду. - Прошу. - Он показал рукой на круглый столик со стеклянной крышкой, проводил к нему мулло Махмуда и сам сел против него, откинувшись на спинку кресла.

Вот он и сидел перед ним, этот Причардс, граф Глуховский, мулло Махмуд. Тихий, усталый, старый человек.

"Это страх сделал его таким, - думал Степан Кириллович. - Постоянный страх, который он переживал эти годы, надел на него эту личину, постоянная боязнь попасться сделала его таким смиренным. Мне знакомо это спокойствие. Спокойствие человека, который всегда боялся, что попадется, и, наконец, попался. Когда человек очень долго ждет плохого, он часто испытывает облегчение, если это плохое совершается. Это страх сделал его таким".

"Знает ли этот человек, что он опасно болен? - думал мулло Махмуд. Что у него плохо с сердцем. А возможно, и с почками. Что такие мешки под глазами, и такая дряблая кожа, и такая одышка бывают у людей, когда никто уже не может поручиться, что завтра утром они поднимутся с постели. Что ему нельзя работать. Трудно, видимо, ему жилось, если он стал таким. Я видел это когда-то и у наших контрразведчиков. Очевидно, все то же постоянное чувство страха - кого-то пропустил, чего-то не успел, кому-то не угодил. И высокое начальство, которого такие люди боятся больше, чем врага. Это все страх".

- Как ваше здоровье? - спросил Степан Кириллович.

- Благодарю вас, - едва заметно усмехнулся мулло Махмуд. - Трудно ожидать хорошего здоровья в моем возрасте и моем положении.

- Я пригласил вас для предварительной беседы, - сказал Степан Кириллович. - Это не допрос. Мне просто хотелось поговорить с вами для того, чтобы понять не столько степень вашей вины, сколько степень нашей вины - почему мы так не скоро встретились.

Все в этих словах было неправдой. Он не приглашал мулло Махмуда. Его просто привел конвоир. И каким бы словом ни называть разговор между чекистом и схваченным им разведчиком - "беседой", "аудиенцией" или еще каким-нибудь, - это всегда допрос. Но Степан Кириллович проводил мулло Махмуда не к своему письменному столу, а к круглому столику со стеклянной крышкой. Он не собирался включать звукозаписывающее устройство.

- Я ничего не собираюсь скрывать, - ответил мулло Махмуд. - Я готов ответить на любой ваш вопрос независимо от того, будет ли сразу или только впоследствии записан мой ответ.

Лицо его оставалось неподвижным, спокойным, усталым, но он улыбнулся про себя, соображая, где в этом кабинете может находиться магнитофон, который сейчас фиксирует каждое его слово.

- Так вот, - сказал Степан Кириллович, подвигая папиросы и пепельницу мулло Махмуду, - нашу беседу я хотел бы начать с вопроса о том, почему вы решили добровольно сообщить о себе и своей деятельности органам контрразведки.

Степан Кириллович опустил глаза на стол, чтобы не вспугнуть эту старую лису, чтобы не показать, как заинтересован он в ответе, от которого зависело очень многое. Если Причардс согласится с тем, что хотел сдаться добровольно... Если не сознается, что был вынужден так поступить, потому что почувствовал, что попал в капкан, - значит он будет отпираться до конца...

- Благодарю вас, но я не курю, - ответил мулло. - Я сознаюсь, что, хотя и ждал этого вопроса, ответить на него мне трудно... Полтора века назад честный и добрый американец Томас Джефферсон говорил о своей стране: "Наше правительство никогда не имело у себя на службе ни одного шпиона". Очевидно, нравы людей с тех пор очень переменились. Очень переменились, если шпионы стали чуть ли не одной из Крупнейших статей правительственных расходов... Долгое время мне казалось, что без этого не обойтись, что это такая же неизбежная особенность современного общества, как парламент, как автомобили и футбольные состязания. И только впоследствии я понял, что ошибался...

Степан Кириллович подтверждающе кивнул головой и поднял глаза от стола.

- Я с вами совершенно согласен, - сказал он мягко и любезно.