Воры в доме

Они перелезли через невысокий глиняный забор и побежали в темноте, без дороги, спотыкаясь о какие-то плиты и бревна, а вслед за ними, шаг в шаг бежали лейтенант Аксенов, медицинский эксперт Суматров и еще какие-то люди, выгрузившиеся из двух автомашин, которые прибыли следом за ними. Собаки остановились у небольшого сарайчика еще без крыши - его, очевидно, сооружали для того, чтобы там складывать цемент, так как он находился рядом с растворным узлом, но не закончили. Площадку неясно освещал укрепленный на стоявшем метрах в пятидесяти от них башенном кране электрический фонарь.

- Отведите собак назад, - негромко сказал Ведин.

И проводники отошли назад, к нему и Маркарьяну, а тем временем подошли еще шесть человек из управления милиции.

- Не стрелять, - сказал Ведин. - Только в крайнем случае в ноги. Вы и вы, - сказал он Маркарьяну и еще одному лейтенанту, - зайдите за сарайчик. С тыла. Не стрелять, - повторил он, - а в крайнем случае только в ноги. Вы, - сказал он собаководу и еще двум милиционерам, - вот сюда, влево, к растворному узлу. Вы направо, - сказал он остальным и задержал Аксенова и рослого старшину милиции. - А вы со мной.

- Я подойду к двери и предложу ему выйти, - волнуясь и неловко расстегивая висевшую сзади на поясе кобуру, предложил Аксенов.

- Не нужно. Ложитесь. И не спускайте глаз с двери.

Ведин сунул руку в карман и, слегка пригнувшись, направился к сарайчику. Он подошел к двери сбоку и громко, резко сказал:

- Выходите!

Выстрела он не услышал.

Выстрел услышал Аксенов, которому показалось, что у Ведина раскололась голова и разлетелась на части. И когда он приподнялся, чтобы броситься к Ведину, раздался еще один выстрел.

Пригнувшись так, как это только что сделал Ведин, Аксенов пошел к сарайчику.

Г л а в а т р и д ц а т ь с е д ь м а я, о монете,

украшенной изображением безбородого царя вправо

Кто в этом доме, в этом селении,

в этом кишлаке человек враждебный,

отними у его ног силу, омрачи его

разум, сокруши его ум.

А в е с т а, Я с н а

Володя сидел на свернутом особым образом вчетверо ватном одеяле, сложив калачиком босые ноги, и таял от удовольствия. Мулло Махмуд отлично разговаривал на арабском языке, на классическом арабском языке, которым написан коран, четко и выразительно произнося гортанный "айн".

Он наслаждался беседой с мулло и горьковатым вкусным чаем, который мулло подливал ему в небольшую фаянсовую серую пиалу, каждый раз наполняя ее на треть, и удивительно вкусной, удивительно сладкой штукой, оказавшейся попросту халвой местного приготовления, и особенно нишалло белым, пенистым, похожим на крем лакомством. Мулло Махмуд объяснил, что его готовят особым образом из сахара и сбитых белков с прибавлением мыльного корня.

К тому же мулло Махмуд оказался любителем и знатоком стихов Абу-л-Атахия - арабского поэта восьмого века. Поочередно, строку за строкой, как это делают люди, играющие в "байтбарак", они стали вспоминать эту касыду Абу-л-Атахия.

Жизнь и смерть очень близки,

А время, если бросить стрелу, то угодит в цель.

Время учит всех, кто в нем живет,

Но шло ли кому-нибудь на пользу это учение?

Свойствами времени являются мудрость и совершенство,

Оно лучший поэт и проповедник.

Я вижу тебя измеряющим долготу твоей жизни,

А ведь она приносит тебе мучения, старит тебя и истощает.

Я вижу тебя опытным,

Но разве научил тебя твой опыт, как нужно поступать в дальнейшем?

Разве сделал он для тебя доступным язык времени

Ведь в битвах времени ты слышишь только стон и плач.

Ты настойчив в исканиях юности,

А смерть, хоть ты пренебрегаешь ею, близка.

Ты стал опытным, но не вижу в тебе признаков этого опыта.

Ты все еще ищешь жизни, а к истине ты не стремишься.

Но вот ты успокоился в доме ином (превращенном)...

- Не знаете ли вы, что значит в "доме превращенном"? - спросил Володя.

- По-видимому, - ответил мулло Махмуд, - смысл этого слова следует искать в дальнейших строках: "Но и это превращение - тлен и прах", то есть что жизнь тебя ничему не научила и не научит, пока ты не превратишься в прах. Ведь далее, как помнит домулло, говорится, что "все поднимается для смерти", иными словами, все живет, чтобы умереть.

- И все-таки, - возразил Володя, - Абу-л-Атахия воспевает не смерть, а жизнь, потому что он спрашивает: "Разве ошибками украсилась жизнь твоя? - О нет, куда уж там..." И огорчается: "Как беспечно растратил ты свою жизнь..." Мне думается, что смысл этой касыды именно в том, что впоследствии выразил Хайям строками: "Ведь в царстве бытия нет блага выше жизни, как проведешь ее, так и пройдет она".

- Все мы ищем в стихах, - доброжелательно и печально сказал мулло, то, что подтверждало бы наши собственные мысли и намерения...

Володя одолевал уже второй чайник чаю. "Это похоже на собаку, которая ловит собственный хвост, - думал он. - Чем больше ешь этой халвы, тем больше выпиваешь чаю. А чем больше пьешь чаю, тем больше съедаешь халвы. Пора бы и остановиться. Мулло, наверное, еще не попадались люди, способные съесть такое количество сладкого".