Воры, вандалы и идиоты. Криминальная история русского искусства

Увы, в лучшем случае на вашей стене висит просто «нормально съездить в отпуск всей семьей», и то если повезет.

Вот типичная история, как люди жутко переоценивают то, что у них имеется. Если у них есть картина, то сразу им мерещится, что это шедевр на миллионы. Один раз звонит знакомый нотариус, говорит: «Приезжай, оцени, тут брат с сестрой Айвазовского делят». Что за «айвазовского» я там увижу – знаю, но все равно еду: а вдруг?

Вхожу, совершенно обычная квартира, только атмосфера грозовая – стандартное дело, когда наследство делят. Показывают мне «айвазовского» – ну я вот лучше нарисую, честное слово. Подпись не похожа, а на подделках всегда есть подписи, а вот на подлинниках их часто не бывает. Живопись вялая, плохая.

Говорю наследникам, что это просто советская копия. «Но она же в нашем доме 50 лет провисела!» – говорят. Железный довод подлинности, ага. Предложил им провести экспертизу в Грабарях. «Только учтите, – говорю, – что за экспертизу вы заплатите больше, чем эта работа сама по себе стоит». И я уехал, а нотариус остался дальше на квартире работать. Впрочем, уже в более спокойной обстановке – это явно была главная цель того призвания демона в моем лице, которое он совершил.

Пишет однажды мне человек: «Здравствуйте! Мне от дедушки, который воевал, досталась картина, которую он привез из Кенигсберга. Я думаю, что это Рембрандт. Или Рубенс. Очень похоже!»

Я попытался представить себе картину, похожую одновременно и на Рембрандта, и на Рубенса сразу. Меня немножко стало укачивать. Но человеку ответил вежливо, попросил прислать фотографию. Чем черт не шутит? Вдруг действительно что-то ценное.

Смотрю фото. На снимке – здоровенная дура, полотно размером со стенку комнаты в хрущевке. Прямо жаль стало героического дедушку, который эту тяжесть через линию фронта таранил. Красочный слой растрескался по сгибам, потому что картина была сложена в квадрат, чтобы удобнее везти. Наверно, целый чемодан заняла.

На картине изображено несколько людей: одни за столом сидят, другие им кланяются. Спорить не буду, у всех воротники кружевные, юбки пышные, штанцы тоже пузырятся, именно как мушкетеры носили. Как раз в том XVII веке, когда Рубенсорембрандт творил.

Но вот со всем остальным – большая проблема. Позы – как у провинциальных актеров при изображении сердечных мук и любовных клятв. Кожа глянцевая и неживая – будто это не люди, а восковые фигуры. Мимика кукольная не только у дам, но и у кавалеров. В общем, сразу видно, что это XIX век и какой-то слабый живописец, находившийся под влиянием исторических полотен Энгра и «стиля трубадур».

Объясняю владельцу, что продать такое очень сложно: во-первых, это никакой не шедевр и не кисть гения, а слабоватый поздний аноним. Во-вторых, то, что вещь трофейная, – сразу ей черная метка. Например, одному российскому владельцу трофейной картины из Потсдамского дворца, который объявил об этом публично, Германия шенген закрыла и ордер на арест выписала. В-третьих, картина в таком плохом состоянии из-за утрамбования в чемодан, что ее реставрация будет стоить несколько десятков тысяч евро, примерно столько же, сколько ей самой красная цена была бы в нормальном состоянии. В-четвертых, размер слишком огромный, на любителя, тема тоже странная, да и сама картина темная, некрасивая.

А человек мне отвечает: «Нет! Это настоящий Рембрандт! Мне за него уже миллион долларов предложили».

О да! Как же я буду кусать локти, когда эту картину выставят в Лувре Абу-Даби, в лучшем зале, рядом со «Спасителем мира» Леонардо да Винчи! Я вот прямо представляю этот момент! Когда в пятницу будет среда, когда вырастут розы повсюду, голубые, как яйца дрозда.

Пожелал я ему удачи, а также порекомендовал быть осторожным, когда ему миллион в конверте передавать будут. Пусть проверит, не фальшивые ли купюры.

* * *

Если говорить о фамильных легендах, то в нашей несчастной стране ужасная ситуация с семейной памятью. Она стирала у поколений не только плохое, но и хорошее – и тоже из инстинкта самосохранения. На всякий случай.

Что-то броское формата «это Айвазовский!» или «это Рубенс из Берлина!» они-то помнят, но только зря, обычно это придуманное. А вот настоящие факты, типа прабабушка была дворянкой из такой-то калужской фамилии, и оттуда у нас эта милая табакерка с гербом, – никогда. Потому что помнить о дворянских предках действительно было опасно. Это удивительно, когда ты сам, продавец, посредник, находишь данные переписей, записи в метрических книгах, свидетельства о рождении. И ты узнаешь первый, раньше клиентов, что эта их прабабушка была из каких-нибудь Одоевских или Трубецких, и выходит, эта табакерка с гербом переходила по прямой линии с XVIII века. И поэтому цена на нее гораздо больше, чем можно было поставить на трофейное, наворованное из Берлина.