Восемь дней в неделю

— Насовсем — жирно будет, — покачал головой Олег.

Но собрание уже поняло, что хватили через край. Помирить Олега и Игоря насовсем было так же невозможно, как разжечь костер на дне моря. После короткого совещания девочки решили, что до каникул тоже неплохо.

— Давайте до каникул, — вздохнул Олег, протягивая Игорю руку.

Игорь отвернулся.

— Ох, до чего же я сегодня терпеливый, — сказал Олег.

Собрание зашумело. Кто-то даже запустил в Игоря огрызком пирожка с повидлом. Собрание считало, что Игорь не лучше других.

И пришлось Игорю отступить. Он нехотя протянул руку.

— До каникул.

Олег перевел дух и обтер ладонью лицо, как после тяжелой работы.

— Ну, ладно, — сказал он, — теперь мы такие дружные, что нас можно на выставке показывать. Пошли по домам. Все.

— Нет, не все, — сказал Игорь. — Давайте тогда и с Кукина возьмем обещание. Пускай он списывать перестанет. А то он весь класс назад тянет.

— А что Кукин… — сказал Саня. — Дружба — это одно, а списывать — совсем другое. Вам жалко, что ли?

Собранию предложение Игоря понравилось. Всем надоело стирать масляные пятна со своих тетрадей, когда они возвращаются от Кукина. По этим пятнам Анна Ивановна безошибочно определяла, у кого он списывал.

На Саню насели так дружно, что и Сане пришлось сдаться. Правда, сдался он не сразу, так как жизнь свою без чужих тетрадей представлял себе очень смутно. Саня торговался.

— Насовсем или до каникул?

— Насовсем! Насовсем!

— Насовсем — жирно будет. Давайте на полмесяца…

— Тогда — до каникул!

— До каникул — тоже долго.

— Саня, — укоризненно сказал Олег, — не позорь мою седую голову.

— Ну, ладно, — согласился Саня, — а на контрольных можно списывать?

— Нет! — дружно ответили Сане.

— Ну, смотрите сами, — пригрозил Саня, — вам же хуже будет. На контрольных-то уж я двоек нахватаю.

Но Сане никого не удалось запугать.

Когда же все поднялись, чтобы идти домой, Саня вдруг заявил:

— А еще не все.

— Как не все?!

— А кто мне на завтра даст списать?

Ребята укоризненно загудели.

— Нечего гудеть, — сказал Саня, — Мы тут два часа просидели. Я уже сам сделать не успею.

Неожиданно Саню поддержала Вика.

— А он правильно говорит. Пускай сегодня спишет, а то завтра опять двойку получит. А уж с завтрашнего дня — никогда списывать не будет. Верно, Саня?

— Железно, — прогудел Саня, которому завтрашний день казался страшно далеким. Мало ли что могло измениться до завтра.

Подумав, ребята решили, что сегодня, в день, когда родилась такая великая дружба, обижать никого не следует.

Сане была выдана тетрадка для списывания.

* * *

— Не буду я ни с кем мириться! Что вы ко мне пристали! — сказала Аня.

Но девочки, обступившие Аню, не сдавались. Они оттеснили ее в угол класса и льстивыми голосами шептали ей уговорные слова, которые произносят в таких случаях.

— Да брось ты…

— Подумаешь — чего особенного…

— Да что ты, Анька, правда, как маленькая…

В другом кругу обрабатывали Володю ребята.

— А я ни с кем не ссорился, — сказал Володя.

— Как это ты не ссорился! — изумился Олег. — Что же вы тогда на разных партах сидите?

Володя пожал плечами. Он и сам не понимал, как это вышло. Сначала Аня от него чуть отодвинулась, потом — он от нее. Двигались, двигались и оказались на разных партах. А теперь даже разговаривать перестали.

— Ты, Вовик, просто эгоист, — сказал Олег. — Ты только о себе думаешь. Неужели нам из-за тебя все лето в городе сидеть? Эх, ты… Мы бы в лесу, знаешь, как жили? Там полная свобода. Даже можно не умываться…

— Выходит — я виноват? — спросил Володя.

— Не совсем ты… Но, вообще… — туманно сказал Олег и стрельнул глазами в женский угол: как там?

Там главной заговорщицей была Вика.

— Ты на нас внимания не обращай, — сказала Вика. — Особенно — на мальчишек. Мальчишки, они все ненормальные. Если сами что-нибудь натворят, так им ничего… А если девочки что-нибудь сделают, так сразу начинают дразнить. Подумаешь — письмо написала! Ну и что такого? Ничего особенного.

— Никакого письма я не писала!

— Аня, я — про письмо в газету, — пояснила Вика, думая, что ее не понимают.

— Ни в какую газету я не писала.

— Тогда что же ты раньше не сказала? — изумилась Вика.

— А меня никто не спрашивал. Я слышала, как вы про какое-то письмо шептались. Только я думала, что это опять шутки, — подбородок Ани дрогнул, а глаза наполнились слезами.

Девочки снова горячо зашептали:

— Да брось ты…

— Подумаешь — что особенного…

— Что ты, Аня, как маленькая…

Вика сорвалась с места и бросилась в мужской угол.

— Никаких писем она не писала! Ясно?

— Ясно? — подхватил Олег, обращаясь к Володе.

— Иди ты к черту! — сказал Володя. — Что ты везде свой дурацкий нос суешь?

Слова эти и то, как они были сказаны, все было настолько не похоже на безропотного Климова, что Олег даже отступил на шаг. Он открыл было рот, чтобы сообщить Климову, что он, Олег, думает о его, Климове, носе. Но слова эти так и не были сказаны. Страшным, неимоверным, сверхгигантским усилием воли Олег заставил себя сдержаться. Возможно, в эту минуту родился новый Олег — Олег какой-нибудь сто двадцатый, человек далекого будущего.