Восемь. Донбасских. Лет

И хотя моя цель – не вырасти, но расти,
ужасаясь дремучести воздуха над головой.
Я всегда вспоминаю, что здесь полегли
                       костьми,
уходя в забой. Уходя в запой,
по стеклянное горлышко узких шахт —
четверенили потихоньку, как муравьи.
Не отмыть под ногтями и в пальцах
                       суровый такт —
сама соль земли, сама боль земли.
Словно стон роженицы – выдох, вдох.
Нарастает рокот внутренних галерей.
Уповай на Бога, но помни, что этот Бог
не жалеет даже собственных сыновей.
Но руда-земля тебя любит – вторая мать,
подземелий пыль не похожа на стылый
                       прах.
Если цель твоя – выстоять, так учись
                       стоять,
но тебе в этом не помощник страх.

«Странная моя девочка с растрёпанной головой…»

Странная моя девочка с растрёпанной
                       головой,
я всегда разговариваю с тобой, как
                       на передовой,
я спешу к тебе так, как спешат приходить
                        домой
после длинного дня, чтоб обняться
                       с пустой софой.

Я боюсь поворачивать голову резко,
                       как в вещем сне,
всё мне кажется, ты растворишься
                        в сплошной зиме,
свет искусственный льётся по шее
                       и по спине,
твоя тень – Атлантида, что лежит глубоко
                       в воде.

Ты похожа на берег Кубы, вокруг
                       сиреневая вода,
я умею с тобой быть грубым, я умею играть
                       врага
или самого нежного друга, ты слишком мне
                     дорога,
это жуткое «слишком» превращает умника
                     в дурака.

Ты дрожишь губой, хлюпаешь носом,
                     и меркнет свет,
я пытаюсь собраться с мыслями, только
                     мыслей нет,
я пытаюсь отчаянно вспомнить, что
                     слишком сед,
и твой вес вряд ли выдержит мой
                     шатающийся хребет.

Я твержу тебе в сотый раз: «Нам с тобою
                     не по пути!»
Ты глядишь на меня испуганно, я считаю
                     до десяти,
прижимаю тебя к себе, Господи, вразуми,
но мне кажется, разум – последнее, что
                     имеется у любви.

«Этот город покинули птицы. И неспроста…»

Этот город покинули птицы. И неспроста.
Я хочу о тебе молиться и ждать поста.
По весне не открылось небо для птичьих
                       стай,
я хочу в тебя вечно верить, мой дикий край.
Моё сложное счастье – верить в пустую
                       клеть,
я хочу для тебя рождаться, в тебе звенеть.
В этом слишком высоком небе из пустоты
появляются лица предков и те стихи,
что остались великими ненаписанными
                       о нас.
Этот город не справится с болью
                       от новых язв.
Этот город покинули птицы, ушли
                       на фронт,
я брожу вдоль больной границы, сжимаю
                       зонт
и невидящими глазами ищу твой след.
Этот город покинули птицы, оставив хлеб
засыхать и плесневеть на ладонях моих
                       весной.
И не слышно песен, и воздух пропах
                       войной.

«Любить тебя до неприличия…»