Восемь Драконов и Серебряная Змея

— Сестрица Лин ещё не нашла спутника жизни, но вряд ли она захочет обнимать смердящего уродца, вроде тебя, даже под страхом смерти, — он на пробу взмахнул получившейся дубинкой, и остался доволен — для задуманной трепки, ее должно было хватить.

— Маленький трусишка вздумал сразиться со мной? — глумливо осклабился Юнь Чжунхэ. — Да ты, видно, рехнулся от страха. Даже жаль — безумцы не так смешно орут, когда я вытягиваю их потроха наружу, — он продолжительно облизнулся, не прекращая ухмыляться. Шэчи брезгливо поморщился.

— До чего же ты мерзок, Худший Среди Курей и Гусей[1], — нарочито серьезно промолвил он, заставив злодея в черном вновь полыхнуть яростью. — Ничего. Я выбью из тебя не только дурные мысли о чужих родственницах, но и избыток злобы, — и он немедленно бросился на врага, замахиваясь своим неказистым оружием.

Юнь Чжунхэ встретил его, презрительно скаля зубы, и с ленцой поднимая свой жезл, но стоило Шэчи достичь своего противника, тот вмиг обрёл всю возможную серьезность — юноша налетел на Злейшего из Людей бурным ураганом, осыпая его множеством быстрых атак. Отхватив несколько тяжёлых ударов дубинкой, Юнь Чжунхэ вынужденно начал отступать, уходя в глухую защиту.

— Ты где так… навострился… биться на палках… гадкий юнец? — сдавленно проговорил он, кое-как отбиваясь от стремительного натиска Инь Шэчи. Его короткий жезл едва успевал за выписывающей замысловатые петли дубинкой юноши.

— Скажу, если поклонишься мне земно, и назовешь дедушкой, — весело бросил тот. Шэчи ничуть не устал от этого скоротечного наскока — его меридианы лишь начинали разгонять потоки ци, постепенно наполняя тело юноши силой.

Злодей в черном яростно заскрипел зубами, и удвоил напор, изо всех сил пытаясь достать смеющегося над ним противника. Юноша, весело улыбаясь, внезапно ускользнул от очередного взмаха птицелапого жезла быстрым движением. Крутанувшись волчком, он оказался за спиной рассвирепевшего врага, и с оттяжкой хлестнул его палкой пониже спины. Юнь Чжунхэ взвыл в приступе лютой злобы, и ринулся на Шэчи, размахивая жезлом с такой скоростью, что тот словно превратился в черную, отблескивающую металлом тучу.

Инь Шэчи беззаботно рассмеялся, легко уклоняясь от этой быстрой, но беспорядочной атаки. Его ответный тычок прошел под вражеским оружием, и врезался Юнь Чжунхэ под дых; парень в черном словно натолкнулся на каменную стену, резко остановившись, и судорожно хватая воздух ртом. Шэчи продолжил свою атаку размашистым ударом по лицу, от которого щека Злейшего из Людей лопнула перезрелой сливой. Злодей в черном заревел диким зверем, вслепую махая оружием. Отступив при помощи техники шагов, Шэчи спокойно ждал, стоя поодаль, и с улыбкой наблюдая за бессильным бешенством врага.

Едва лишь Юнь Чжунхэ оправился от боли и злости, и поднял к лицу свободную руку, чтобы утереть кровь, прозвучал едва слышный хлопок, короткий свист вспорол воздух, и в тыльную сторону ладони злодея вонзилась тонкая стальная стрелка. Случилось то, что обязано было случиться рано или поздно — один из многих обитателей дворца Дуань Чжэнчуня вмешался в этот странный поединок. Злейший из Людей тонко вскрикнул, выдернул уязвивший его снаряд из раны, и зажал пробитую ладонь подмышкой, пачкая черную одежду темными потеками крови.

— Это ты, любимая жена? — громко спросил Инь Шэчи. — Или здесь ее уважаемая матушка?

— Ты зачем оставил меч в спальне, дурень? — раздался голос Му Ваньцин, исполненный раздражения пополам с беспокойством. — Что, если бы этот мерзавец оказался сильнее, или к нему пришла подмога? — девушка приземлилась рядом с Шэчи, выходя из длинного прыжка. Как заметил юноша, техника шагов, используемая его женой, была на редкость тихой; вот и сейчас, Ваньцин удалось подобраться к сражающимся без единого звука.

— Тогда, я бежал бы ко дворцу быстрее ветра, вопя во все горло, — весело ответил Инь Шэчи. — Познакомься, жена моя, это — Юнь Чжунхэ, похотливый глупец, и нелепейший из злодеев Поднебесной.

— Скоро, он станет мертвым злодеем, — Му Ваньцин равнодушно смерила взглядом баюкающего раненую руку парня в черном. — Яд на моем тайном оружии убивает за какие-то несколько минут.

Встрепенувшись на эти слова, Злейший из Людей повёл себя странно — заткнув за пояс свой жезл, он выхватил длинный нож, и рубанул себя по левому запястью. Не обращая внимания на хлещущую во все стороны кровь, он рубил снова и снова, грязно ругаясь и обливаясь слезами, пока пораженная ядом кисть руки не упала, мертвая и бездвижная, на утоптанную землю садовой тропинки. Оставляя за собой кровавый след, Юнь Чжунхэ бросился прочь, вопя на ходу:

— За мою руку, я отомщу тебе сторицей, мерзкая ведьма! Я надругаюсь над тобой, а после — медленно выпотрошу тебя, и надругаюсь над твоим трупом!

— Беги-беги, ничтожество, — прокричал ему вслед Инь Шэчи. — Когда мы встретимся в следующий раз, ты окончательно войдёшь в историю! В историю секты Сяояо, как мелкая и незначительная победа ее наследника!