Восемь Драконов и Серебряная Змея

— Простите, господин Цяо! Как я мог забыть о вашей ране? — встрепенулся Ю Таньчжи. — Давайте я помогу вам, — едва не выронив сверток с лекарствами, он подскочил к Цяо Фэну, подхватил его под локоть, и бережно отвел к кровати. Несмотря на неуклюжесть и детский вид этого добровольного помощника, глава нищих с удивлением обнаружил, что может без опаски опираться на него всем весом: сын старшего Ю оказался крепким малым.

— Я заварю ваше лекарство, — смущенно промолвил юноша, и принялся возиться с чайником и жаровенкой на столе.

Развернув принесенный сверток, и едва не рассыпав его содержимое по всей комнате, он с горем пополам отмерил требуемое рецептом количество компонентов, и упихал их в чайник. Тут же, Ю Таньчжи пришлось спешно пришлось убирать емкость с жаровни — в своем усердии, ретивый помощник разжег огонь слишком жарко. Сбегав на улицу, чтобы вытряхнуть из жаровенки часть углей, запыхавшийся юноша вернулся, и, наконец, приступил к варке снадобья.

Цяо Фэн умиленно следил за этим юношеским рвением. От него не укрылась причина чрезмерной услужливости Ю Таньчжи — юный наследник Места Встречи Героев то и дело бросал на главу Клана Нищих восхищенно-обожающие взгляды. Последний не видел в этом ничего дурного — наоборот, ему припомнилась собственная бурная радость, когда долгих семнадцать лет назад Ван Цзяньтун, знаменитый Бородатый Мечник, согласился взять его в ученики. Это приятное воспоминание вынесло на лицо Цяо Фэна довольную улыбку.

— Жаль, что я не могу выпить с тобой, братец Таньчжи, — дружелюбно промолвил он, приняв поднесенную чашу с лекарством, и осушив ее одним глотком. — Для двух мужчин, нет лучшего способа отметить знакомство, чем чаша доброго вина. Увы, доктор Сюэ строго-настрого запретил мне прикасаться к спиртному — по его словам, для меня оно станет ядом не слабее киданьского, — Цяо Фэн с недовольством покачал головой. Ему до сих пор не верилось, что такой замечательный и полезный напиток, как вино, может причинить ему какой-то вред после отравления.

— Выпить с вами было бы честью для меня! — немедленно загорелся юноша. — Будьте уверены, после вашего выздоровления, я отыщу в погребах поместья «красную дочь» не менее, чем двадцатилетней выдержки, и разделю ее с вами — только лучшее вино достойно лучшего из героев!

— Вино, достойное героев, — задумчиво протянул мужчина. — Расскажу-ка я тебе одну историю, братец Таньчжи, — юноша немедленно обратился в слух, и даже приоткрыл рот, для пущего внимания.

— Она — о лучшем из вин, что я когда-либо пил, — с легкой улыбкой продолжал глава Клана Нищих. — Мне случалось пробовать и дорогие напитки из винокурен Куайцзи, и гаочанский сок винограда, и белое вино из юго-восточных провинций, сладкое, как мед, но ничто из этого не сравнится с вином, о котором я хочу рассказать. Я пил этот божественный нектар на пиршестве в честь победы при Яньмыньгуане, — в голос Цяо Фэна вкрались нотки светлой грусти. — Бой с киданями был трудным, но мы сумели одолеть врага, хоть и заплатили за это кровавую цену. На том пиру, рядом со мной сидели славные воины, что плечом к плечу со мной разили врага: мои братья из Клана Нищих, бесстрашный Эр Дуншэн, начальствующий над личной охраной генерала Хань Гочжуна, благочестивый наставник Сюаньбэй из Северного Шаолиня, вместе со своими братьями по вере, господин Шань с его четырьмя сыновьями, твои отец и дядя, и, конечно же, доблестные супруги Инь, — на мгновение, он задумчиво умолк.

— То вино сильно отдавало солью, а рис, из которого его сварили, верно, был пересушен — пить после него хотелось только сильнее, — все же продолжил он. — В дальних пограничных гарнизонах, солдаты видят горячительное лишь по большим праздникам, и редко когда оно отличается качеством. Но в тот день, оно было для меня вкуснейшим напитком мира — ведь им, мы с боевыми товарищами чествовали нашу победу, — добрая улыбка вновь смягчила его черты. — Им, мы поминали славную жертву тех, кто отдал жизнь ради того, чтобы жили другие. Им, мы прославляли деяния, свершенные нашими соратниками. В том скверном вине, для меня смешались радость успешного отражения ляоского набега, торжественная грусть прощания с павшими, и гордость за доблестных воинов, сидящих рядом. Ни один, даже самый умелый винокур не сможет повторить тот вкус, — Ю Таньчжи, зачарованно внимавший собеседнику, восхищенно вздохнул.

— Я… я клянусь вам, господин Цяо — в тот славный час, когда все кидани до последнего будут изгнаны с земель нашей родины, мы с вами выпьем победную чашу! — запальчиво воскликнул он. — И клянусь также, что этот несмышленый юнец будет сидеть рядом с вами по праву. Уверяю вас, я не посрамлю семью и предков на поле брани!

— Главное, не торопись победить всех врагов в одиночку, — добродушно засмеялся Цяо Фэн. — Безрассудство не равноценно храбрости, а жажда славы — доблести. Помни о том, что по возвращении с войны, тебя ждет семья, возлагающая на тебя большие надежды. Иной раз, вернуться домой живым, к мирному труду — не меньший подвиг, чем сразить сотню врагов.