Восемь Драконов и Серебряная Змея

Мужун Фу безразлично отвернулся от своих жертв, снял с держателя один из факелов, и небрежным движением зашвырнул его в складскую палатку. Когда огонь, пожирающий ткань и дерево шатра, добрался до огненного зелья, и выпустил на волю его сокрушительную мощь в пламенном облаке взрыва, наследник семьи Мужун давно уже был на пути обратно, в лагерь своих союзников.

* * *

Незадолго до этого, словно врата в Диюй разверзлись под другим складом огневых припасов — неяркое зеленоватое пламя охватило охранников бушующим пожаром. Те, как простые солдаты, так и полдесятка даосов из секты Цюаньчжэнь, попадали без сил, и ни разу не шевельнулись, сжигаемые заживо. Пожрав человеческие тела, странный огонь перекинулся на шатер с огненным зельем, и вскоре, мощный взрыв сотряс ночь. Его причина так и осталась незамеченной, лишь едва уловимая взглядом тень промелькнула высоко в ночном небе.

* * *

— Все же, я думаю, что вы зря вызвались на эту докучную службу, учитель, — говорил статный юноша в черном халате седому мужчине, одетому сходным образом. — Не пристало человеку ваших умений и положения стоять на часах, словно новобранцу.

— Каждый из нас прибыл сюда помочь великой Сун, Яньчжи, — наставительно ответил его собеседник. — Ни в одном из видов этой помощи нет ничего зазорного. К тому же, из-за предательства Мужун Фу, моя секта Фуню не смогла покрыть себя славой в сегодняшнем бою. Нужно показать всем вольным странникам, что мы верны своему долгу подданных Сына Неба, и готовы защищать великую Сун даже таким скучным образом, — он искривил губы в насмешливой улыбке. На мгновение замолчав, он с недовольством добавил:

— Очень жаль, что остановить предателя попытались Серебряная Змея с женой, а не я, Кэ Байсуй! Уж я бы не дал уйти мерзавцу Мужуну!

— Вы считаете себя ровней лучшему воину юга, учитель? — с сомнением приподнял бровь юноша по имени Яньчжи.

— Его едва не победили двое измотанных юнцов, которые до сих пор отсыпаются, — отмахнулся мужчина. — Видит небо, слава Мужун Фу была сильно преувеличена…

Он не договорил — павшая с неба сияющая стрела ци ударила его в макушку, и Кэ Байсуй упал замертво. Следом за ним, рухнул Яньчжи — пальцевые техники сыпались с небес убийственным дождем, сражая охранников склада одного за другим.

Уничтожив врага, Дуань Яньцин неловко проковылял к ближайшему факелу, и кое-как извлёк его из держателя. Изуродованное лицо старца выражало усталое недовольство — для подобных мелких и обыденных занятий, с ним обычно были младшие, но как назло, последняя из них пропала незнамо куда. Едва слышно вздохнув, Переполненный Злом опустил факел в складскую палатку, и длинным прыжком унесся прочь, оставляя за спиной распускающийся пламенный цветок взрыва.

* * *

Генерал Хань выбрался из шатра, спешно запахивая халат, и с горестным видом уставился на три дымных столба, высящиеся на горизонте. Плечи мужчины поникли — лежащее на них бремя защиты сунской земли только что потяжелело многократно. Покачав головой, Хань Гочжун убрел обратно в палатку. В суете и метаниях, наподобие ловли неведомого врага, уничтожившего огневые припасы, было смысла не больше, чем в вешании замков на стойло после кражи лошади — некто, тайно проникший мимо всех дозоров, наверняка сумел бы ускользнуть от них и на обратном пути. Сейчас, нужно было хотя бы отдохнуть перед трудным завтрашним днём.

Глава 55 Повествующая о том, как серебряная змея примерила на себя серую волчью шкуру, и что из этого вышло

За время продвижения к лагерю сунских войск, Цяо Фэна с небольшим отрядом младших встретило множество следов прошедшей битвы. Похоронные команды стаскивали в кучи трупы киданей, волоча их на крючьях алебард-цзи, и подталкивая остриями копий. Повязанные на лица полосы ткани плохо помогали от стоящей кругом вони разложения — незадачливые солдаты то и дело негромко ругались, поминая недобрыми словами ляосцев, притащившихся умирать именно сюда, собственных командиров, назначивших им сей скорбный труд, и не по-осеннему жаркое солнце, из-за которого киданьское мертвое мясо успело порядком подгнить. Их ругательства приобретали особую громкость и цветистость, когда острие чьего-нибудь оружия пропарывало очередное раздутое брюхо, выпуская наружу трупный смрад. Те из похоронщиков, что грузили на телеги павших ханьских солдат, выглядели немногим менее мрачно и недовольно.

Обстановка в самом лагере была лишь чуть менее безрадостной — множество солдат щеголяли окровавленными повязками, а все без исключения вольные странники — повязками траурными. Словно весь лагерь дружно взялся оплакивать погибших, повязав белые ленты на головы и плечи, и глядя с приличествующей случаю печалью.

В общем и целом, сунская армия не выглядела победителями.